—Перед началом был вопрос: «Дима, а что с Aheel? Сдох ваш Aheel?». Для тех, кто не в курсе, Aheel – это устройство для бегунов, которое крепится на шнурки и позволяет отслеживать, как правильно или неправильно бегун ставит ногу, не калечит ли он коленки, если он наступает на пятку, бьет, ломает себе все суставы, так много раз – и инвалид. Оно контролирует, как правильно человек ставит ногу – так, так, так и посылает сигнал, если человек бежит травмоопасно.
У меня была такая идея. Я пришел и говорю: «Ребята, надо делать. Это спасет миллионы коленей во всем мире». Мы начали делать. Мы запустили шоу. Может быть, вы видели, как мы работали над проектом. Проект длился примерно месяцев пять.
Мы создали устройство. Сначала это была умная стелька. Потом мы отказались от стельки, сделали маленькое устройство. Цена была смешная – 29 долларов. Но его никто не покупал. Все говорили: «Вау, круто». Бегуны говорили: «Супер, классное изобретение». Но продавать мы его не смогли. И так, и сяк, и такие лэндинги пробовали, и такую аудиторию, и такие месседжи, и какие угодно – же не продается. Мы попыркались, помыркались, не нашли платящий сегмент. Что делать? Значит, проект не пошел. Мы ставим его в долгий ящик, может быть, когда-нибудь потом к нему вернемся, потому что проект жалко, проект классный.
Мы столкнулись с тем, что превентивная медицина не работает. Люди не готовы платить за свои проблемы в будущем. Они хотят платить здесь сейчас за решение текущих проблем, а не тех, которые появятся потом. Поэтому, скорее всего, и не покупали.
Буквально два недели назад в рамках стартап фабрики запустили этот проект заново, ведем про заново, ищем пивот, ищем возможности для Aheel, для того, чтобы найти новую аудиторию, новый сегмент, преподнести по-новому, сделать новый разворот.
Один из инсайтов, который мы получили на прошлой неделе, был очень странным. Наша команда обнаружила, что многие не покупают это устройство, потому что оно дешевое, говорят, что за 29 долларов ничего хорошего внутри там быть не может, какая-то херня.
Мы сейчас проверяем версию, создаем два лэндинга один в один – за 29 долларов и второй, точно такой же лэндинг за 59 долларов. Мы начинаем их продвигать и смотреть. Если за 59 окажется успешнее, там будет больше продаж и интереса, значит, это была стратегическая ошибка сделать низкую цену.
Но нам зашибись. У нас себестоимостью устройства 7 долларов, поэтому продавать ее за 60 будет какой-то праздник. Я пока ничего не могу сказать, каким будет Aheel, что с ним будет. Но, с другой стороны, пора бы сделать парочку неудачных стартапов, потому что, если все стартапы удачные, это уже начинает выглядеть странно. Либо ребята чего-то не говорят, либо они сумасшедшие.
Когда я был в Америке, инвесторы интересуются, сколько было стартапов, и сколько из них было неуспешных. Неуспешные они оцениваю точно так же, как успешные. Круто, что у тебя был неуспешный проект, потому что ты уже не сделаешь кучу ошибок, потому что ты уже наступал на грабли, и эти грабли уже не повторишь.
Худшее, что ты можешь сказать инвестору, что это мой первый стартап. У тебя нет никакого опыта. Это большие риски. Поэтому лучше обломаться, чем ничего не сделать. Я вам сейчас дал почву. Наверно, возникли какие-то вопросы. Можете просто поднимать руку и бомбить.
—Давайте поприветствуем тех, кто онлайн.
—Привет, онлайн. Доброе утро. Кушайте сырники сегодня утром. Сегодня утро сырников.
—Ребята, кто онлайн, задавайте вопросы прямо в чате. Мы их видим и обязательно на них ответим. У нас здесь есть люди также в зале.
—Доброе утро. Вопрос насчет конкуренции. Вы анализировали конкурентов?
—Когда к нам приходят на Shortcut предприниматели, у некоторых есть идеи. Они говорят: «Я придумала такую классную вещь». Когда я спрашиваю: «Ты искал конкурентов?». Он говорит: «Да, искал. Нет конкурентов. Круто».
Я говорю: «Ели ты не нашел конкурентов, тут три варианта. Первый. Ты – самый гениальный человек на Земле. Второй вариант – эта хрень никому не нужна». Кто скажет третий вариант?
— Плохо искал.
—Да. Ты плохо искал. Других вариантов нет, поэтому тут надо четко понимать. К счастью, у нас есть конкуренты. Есть устройства, которые делают что-то подобное, но иначе. Мы хотели сделать максимально простое устройство, которому не нужен смартфон. Была гипотеза, что людям не нравится бегать со смартфоном. Они хотят полностью оторваться от мобильной зависимости и побегать в свое удовольствие по парку. Поэтому он не передает никакую информацию, наушники, смартфон.
Это автономное устройство, которое просто пищит или вибрирует, когда ты наступаешь неправильно. Таких устройств нет, но есть другие, которые говорят о правильности бега. Самый большой конкурент – это фитнес часы. Их достаточно много. Единственное, они не могут точно отследить, как ты ударяешь ногой. Это теоретически невозможно, потому что они держатся на руке. Но они могут определить каденс шага, твою скорость, с какой частотой ты перебираешь ногами. Но это или это часы определить не могут.
Поэтому мы опустили устройство на ногу. Таких устройств еще нет. Может быть, и не будет. Может быть, они и не нужны. Заряжать правую, заряжать левую, заряжать фитнес-браслет, заряжать смартфон, заряжать наушники – это пипец какой-то. Люди устают от зарядок.
—Вы уже очень много инвестировали в эту идею, в этот стартап, вы делали много research именно с бегунами из Молдовы, вы ставили их на аппараты, насколько я видела из ваших историй. Можете ли сказать, сколько вы уже инвестировали в них?
—Мы дураки, потому что мы инвестировали в этот проект 50 тыс. Но это абсолютная глупость. Это было год назад. Сейчас мы работаем совершенно по-другому. Сейчас на проверку гипотезы у нас уходит от 3 до 5 тыс. долларов и не более полутора месяцев.
Основная наша деятельность, чем мы сейчас занимаемся – мы проверяем гипотезы бизнеса. У нас их много, около 30 штук. Наша задача – как можно быстрее и как можно дешевле проверить, может ли эта гипотеза стать бизнесом. Если да, то мы делаем бизнес, если нет, то выбрасываем и берем следующую. Сейчас благодаря нашей обученной команде и людям, которые постоянно приходят к нам (за два месяца к команде уже присоединилось около пяти человек), плюс есть российская и белорусская команда, которая нам помогает, у нас получается за месяц-полтора до 5 тыс. долларов проверять каждую гипотезу.
Сейчас мы проверили одну мою гипотезу, она не прошла. Это датчики углекислого газа для бань. Особенно в России, в Финляндии, в Германии эта культура очень развита. Я сам очень люблю баню. Бывает, в парных часто собирается много людей. Не контролируя уровень углекислого газа, люди начинают чувствовать себя плохо и на следующий день не получают удовольствие, получают только головную боль.
Мы сделали такое устройство и назвали ее «канарейка», которая сигнализирует о том, что уровень углекислого газа высокий. Мы провели ресерчи, кастдевы по России там, где банная тема очень популярна, и оказалось, что такой боли нет ни у банщиков, ни у владельцев бань, ни у людей, которые парятся, ни у кого. Поэтому это была гипотеза, которая не сработала.
Но зато сработала гипотеза с Avrora. Это наше устройство, визуализатор музыки на лампах. Правда, очень дорогое. Только собрать его стоит примерно 400-500 долларов. Мы думали, за сколько же его можно продавать. Мы начали его продавать, и оказалось, что мы смогли продать за 1 200 евро. Это значит, что теоретически прижать производство до 400, поднять три икса – теоретически этот бизнес может существовать. Поэтому мы им занялись плотно, сделали лэндинг и начинаем нагонять туда трафик, чтобы посмотреть, какие у нас есть конверсии, чтобы понять, какая может быть маржинальность у этого бизнеса, запускать его или нет. Первый шаг Avrora прошла.
—Спасибо. Есть вопросы в зале?
—Насчет MVP. Я лично до сих пор понимал, что MVP – это Minimal Viable Product, какое-то устройство, которое может что-то минимально, и на нем можно показывать, продавать и тестить. Но другие стартаперы понимают MVP как просто лэндинги с кнопкой «Купить», главное – загнать в воронку клиента и довести до продажи, там уже будет ясно. Я слышал, многие так поступают. У вас были такие проекты, где вы тестили просто лэндинг на уровне идей и не делали никаких физических продуктов?
— Конечно. Мы в последнее время так и делаем. У нас так появился Squid, та же Avrora.
Squid – это наше новое решение, с которым получилась интересная история. Слышали про Lobster – наше устройство для фридайверов, которое помогает проплывать максимально длинные расстояния в бассейне? А есть еще глубинный фридайвинг, когда люди ныряют в глубину. Мы придумали для них крутой ошейник, который выглядит, как щупальца осьминога, с такими заклепками, тоже кастомизируемый вес, очень классный.
Мы решили идти по новому продуктовому подходу – максимально быстро и недорого проверить, нужен ли он кому-то. Мы сделали крутой рендер. Мы поставили их в Photoshop на людей? написали отзывы от фридайверов, собрали полностью лэндинг. Когда заходит фридайвер, знающий нас, зная Lobster, зная наше имя и видя, что это от нас, ему даже в голову не приходит, что такого продукта не существует. Он смотрит – цена нормальная.
Мы запустили и продали 10 штук за три дня без особой рекламы. Конверсия просто бешеная. Мы – отлично, лэндинг закрыли, позвонили всем, кто нам заплатил, попросили, что вернем деньги, спасибо за то, что вы нам помогли. 90% сказали, что не надо возвращать деньги, мы подождем. Делайте свой Squid.
Тут началась эпопея, которую мы назвали эффект Squid. У нас появилась новая формулировка на фабрике. Прикол в том, что когда мы попытались его сделать, мы не смогли его сделать. Рисовать мы его нарисовали и цену поставили, а когда пытались за эти деньги сделать то, что мы нарисовали, мы столкнулись с тем, что это невозможно банально из-за того, что нам нужен был металл, тяжелее, чем свинец, потому что в такую тонкую форму такой вес засунуть невозможно. Для этого нужно было использовать вольфрам. А вольфрам хоть и тяжелее в полтора раза свинца, но намного дороже, и он не льется, он очень тугоплавкий, очень сложный продукт.
Мы поняли, что мы прокололись, потому что продукт проверили, а повторить его не можем. Поэтому сейчас у нас новая стратегия. Перед тем, как мы делаем страницу лэндинг, мы делаем инженерный research, можно ли эту штуку сделать за примерно эти деньги. Если нас в течение недели инженеры говорят: «Да, мы сделаем плюс-минус за такую цену», то тогда мы делаем публикацию, это будет работать.
Но это нормально и естественно. MVP – это не сделать саму железку, потому что может уйти полгода и куча денег, а MVP – это убедиться, что люди покупают эту идею, платят деньги. Они не просто говорят: «Я куплю», а он нажал, ввел данные карточки, отправил деньги, мы их получили. Это считается продажа, а не просто интерес к продукту.
—Спасибо. Какие есть еще вопросы? Можете представляться, пожалуйста, чтобы мы знакомились? Очень редко видимся все вместе офлайн.
—Спасибо большое. Здравствуйте, меня зовут Алексей. Мы с командой пришли сюда первый раз. Мы новички. Хотелось бы узнать подробнее о шагах, которыми вы проверяете бизнесы. Отличаются ли они у инвесторов и у стартаперов? Как можно проверить свое дело?
— Давайте я сначала переключусь в режим стартапера, потом переключусь в режим инвестора. Я – стартапер. Я – парень, который живу в Дурлештах. У меня нет своего бизнеса. Я закончил институт и хочу заниматься предпринимательством. Я наскреб по сусекам пару тысяч долларов, поодалживал у друзей, у мамы, накопил и решил – у меня есть какая-то идея, которую я хочу проверить. Я предлагаю, чтобы мы прямо сейчас сгенерировали какую-то идею, и я расскажу примерные шаги, что нужно сделать для того, чтобы проверить, рабочая она или нет. У кого есть какие-то мысли?
—Кто хочет поставить свою идею?
—Любую, самую абсурдную. Это неважно.
—Продажа сырников.
—Мы сейчас сделаем фудтех. Мы проверяем жареные пельмени. Мы сделали свой dark kitchen и чорбарию – два продукта. Мы сейчас пытаемся проверить, будут ли покупать.
То же самое – сделали фотосессию чорбы, запустили Facebook страницу, нагнали туда аудиторию и поняли, что чорбы идут, людям интересны чорбы. Доставка только чорб, разных – супы такие, пяты, десятые. Зашло хорошо. Мы сейчас открываем чорбарию, будут продаваться супы. А пельмени жареные пока под большим вопросом, не идут.
Если говорить про сырники, по этому же пути. Что ты делаешь? Ты просишь маму испечь сырники, красиво их фотографируешь, создаешь на Facebook лендинг с этими сырниками, придумываешь какой-то бренд, кидаешь 100-200 долларов в рекламу Facebook и говоришь «Заказывайте сырники, приедут горячие», и смотришь, сколько людей заказывает у тебя эти сырники.
Если у тебя конверсия больше, чем 30%, ты смотришь, сколько цена привлечения одного клиента на сырники. Если она ниже, чем твоя маржинальность в два-три раза, значит, есть смысл сделать dark kitchen и продавать сырники. Если нет, значит, не. Но для этого несколько тысяч долларов не надо. Достаточно 500 долларов, чтобы проверить, работает это или нет.
Если взять какой-нибудь сложный бизнес, например, аквариумы со ртутью для инопланетян-пришельцев, может быть кто-то купит. Может быть, есть такая аудитория. Что в таком случае нужно сделать?
Первое, что нужно сделать – нужно много говорить, много общаться, так называемый кастомер девелопмент, кастдевы. Нужно говорить с потенциальными потребителями, с потенциальными продавцами, с потенциальными дилерами – со всеми, кого на рынке такой аквариум может заинтересовать.
О том, как это делать, написаны целые книжки. Есть книжка «Спроси маму». Четыре типа: глубинное, экспертное интервью, есть решенческие. Ты говоришь с экспертами, которые разбираются в аквариумах и в пришельцах, которые говорят, что это может пойти или не может пойти. Ты говоришь с людьми, которые могут купить.
Есть интервью, в котором ты в конце предлагаешь купить этот аквариум. Если он покупает его за деньги, ты говоришь, что у тебя большой успех. Должно быть 70% успешных интервью. Это сложная технология, но она есть. Просто разговариваешь.
Если тебе все интервью говорят, что да, интерес к рынку есть, и по определенным метрикам ты видишь, что да, тогда следующим шагом ты создаешь лэндинг. Там ты рисуешь в 3dsMax аквариум, пускаешь туда пришельцев, берешь комментарии у пришельцев, как им там нравится, как им там комфортно.
Потом берешь 300- 400-500 долларов и начинаешь экспериментировать с аудиторией. Ты не просто кидаешь 500 долларов в одну рекламную кампанию, а создаешь 20 рекламных кампаний, так называемая АКМ аудитория (канал-месседж). Кидаешь их по разным аудиториям: детям, старикам, женщинам, инопланетянам с Марса, инопланетянам с Венеры, продавцам аквариумов.
Как ты к ним хочешь достучаться – это канал. Это может быть через Facebook, через социальные сети, билборды на улице, телевизионная реклама, SMS-рассылка. Месседж – с каким месседжем ты идешь: «Почувствуй себя комфортно в этом аквариуме», «Не умри на Земле», «Пей ртуть», разные сообщения. Создаешь много таких разных кампаний и пускаешь веером во все стороны, и в каждую вкладываешь по 50 долларов. Потом анализируешь каждую и смотришь, что этот канал принес больше всего людей и этот месседж принес больше всего людей, соединяешь, и в эту аудиторию с этим каналом и месседжем бахаешь в рекламную кампанию 500 долларов.
Если оттуда приходит много желающих на этот аквариум, ты смотришь – если тебе выгодно платить столько за каждого клиента, тогда запускаешь бизнес. Тогда ты идешь к инвестору и говоришь: «Уважаемый инвестор, я провел такую работу. Вот мой лэндинг. Вот мои цифры. Вот мой traction. У меня уже есть 20 заказчиков, которые ждут, но я не могу произвести. У меня нет денег. Мне нужны пресидовые деньги – 100 тыс. долларов, чтобы запустить первую партию. Если о’кей, мы готовы рассматривать, что мне нужно будет полмиллиона на масштабирование». И пошло-поехало дальше.
Инвестору нужен traction, нужно показать какие-то движения, не просто голые презентации, а что была проведена работа и есть цифры, подтверждающие, что этот продукт кому-то на рынке нужен, а не просто «я так думаю». Это не работает.
—Может ли это делать другая команда, вне команды, которая работает над идеей?
—Нет, не может. Это может себе позволить стартап Factory или стартап студия, или инкубатор, у которых их много, у которых есть уже опыт, у которых есть денег, которые масштабируются. А если ты парень из Дурлешт, откуда у тебя 5 тыс. долларов, чтобы заплатить российской команде за проверку? У тебя просто нет такой возможности.
—Попрошу у инвесторов.
—Ты приходишь к инвестору, чтобы он за свои деньги проверил твою идею?
—Да.
—Сразу пошлет нах*р. Это твоя работа, чувак. Если ты не можешь найти деньги, то зачем ты пришел ко мне? Ты не предприниматель, значит.
—Спасибо за ответ.
—Анна Кирица. Дима, у меня вопрос. Ты говоришь про инопланетян, про MVP, про то, что надо много кастомера. Откуда ты берешь идеи? Расскажи немножко, как вы находите ту идею и из скольких? Как твоя команда работает внутри? Я участвовала в некоторых сессиях у вас. Это очень интересно. Может быть, ребятам рассказать, что не обязательно ты проснулся с идеей, иногда ты просыпаешься или бегаешь, у тебя идеи наплывают, а вообще там, наверно, очень большая работа.
—Не говорим про меня, потому что у меня действительно с этим нет никаких проблем. У меня их больше, чем нужно. Но это действительно проблема, где брать идеи. Их очень много. Есть много технологий, как вытаскивать идеи из людей.
Каждую среду у нас мозговой штурм, новые идеи. Мы собираем своей командой стартап Factory, иногда приглашаем гостей, кто хочет в этом поучаствовать. Как это обычно происходит? Люди по кругу озвучивают боли, с которыми столкнулись на этой неделе. Предварительно их предупреждают – следующую неделю ты не просто живешь, а обращаешь внимание на все дискомфорты, которые происходят вокруг тебя в жизни. У меня отрыжка от чая. Я записал. Мне не нравится, когда у меня отрыжка после чая. Мне принесли холодные сырники.
Давайте прямо сейчас сделаем мозговой штурм. Что мы будем играться? Идем по кругу и каждый говорит очень быстро одну боль, с которой он столкнулся на этой неделе. Если нет – говорит «пас», чтобы это произошло быстро. Только очень коротко.
—Быстро. Боль.
—На втором круге. Скажи «пас».
—Вино портится в холодильнике это второй-третий день.
—Плохие дороги в Кишиневе.
—Социальная жизнь в Молдове.
—Давайте что-то по продуктам.
—Очень общо.
—Переполненные троллейбусы.
—Пробки в Кишиневе.
—Закончили с дорогами. Давайте дальше.
—Пробки у «Теквилла».
—Пас.
—Каждое утро пса кормить.
— У нас дома и ремонт и все очень быстро покрывается пылью, хотя у нас все закрыто. Как сделать, чтобы не было пыли нигде?
—Негде позавтракать в семь утра в Кишиневе.
—Это боль.
—Ковид.
—Это легкотня вообще.
—Пас.
— Четко. У человека явная боль. Он с ней пришел.
—Как сделать, чтобы сборная Молдовы хоть изредка выиграла.
— Какая боль.
—Замена резины на машине.
—Провод от зарядки гнется на телефоне, на ноутбуке, на всем. Он ломается и нужно заменять.
—В кофейне очень низкие светильники, постоянно задеваешь.
— Когда я сегодня вышел, я забыл очки. Мне пришлось за ним возвращаться. Было очень печально тратить на это время.
—Мы как юрлицо из-за некомпетентности работников банка теряем очень много времени.
—Отлично. Сейчас проговорили некоторые идеи. Их было 20-30 штук за пару минут. Из них 10 можно сразу отсеять – социальная жизнь или забыл очки дома, потому что это вообще не про бизнес, се ля ви.
Что дальше делаем с оставшимися десятью? Это гипотезы. Какие есть варианты решения этой проблемы? Например, есть такая боль – переполненные троллейбусы в Кишиневе. Такая боль есть у многих людей. Как ее решить? Можно сделать каршеринг, можно сделать дешевую службу такси, можно запустить поезда. Накидываются идеи.
После того, как накиданы идеи реализации гипотез, происходит приоритизация. Что такое приоритизация? У нас есть 20 идей, и нам нужно понять, за какую из них браться, а какую не делать. Есть разные методы – приоритизация по RICE, по ICE. Какой основной смысл? Насколько сложно и дорого ее сделать – цифра в одной колонке, а во второй колонке – сколько потенциально денег она может принести, насколько большой рынок.
Все оценивается по 10-бальной системе. Есть сложность «девять», а прибыль «один», естественно, эта гипотеза попадает в самый низ. Много усилий ради копеек. Никто не хочет такое делать. А если усилий мало, сделать просто, а выхлоп будет огромный, тогда она попадает по цифрам сразу на первое место.
Когда они сортируются, ты видишь – самые крутые гипотезы и идеи попадают вверх, самые какашливые внизу. Ты видишь, с чего тебе стоит начинать проверку. Ты берешь самую первую, идешь и проверяешь примерно по той технологии, по которой я рассказал. Вторая, третья, четвертая. Ниже пятой говоришь – то делать не будем, нам некогда, потому что появились новые. Примерно такая технология.
—Возможно ли это все проверить одному человеку или первоначально нужно искать команду специалистов, с которыми это все делать?
—Я не верю в одиночек, что вообще один. Должно быть хотя бы двое. К нам на Shortcut часто приходят люди одиночки – либо крутой инженер, который говорит: «Я знаю, как построить производство. Я умею сделать такой стол с такой резьбой, с такими штучками. Все могу сделать. Но я терпеть не могу продавать. Не люблю, не понимаю, мне это не надо». Или наоборот, приходит предприниматель и говорит: «Мне пофиг, какой продукт. Я могу продать все, что угодно. У меня нет продукта». минимальная пара – это он и она, CTO и CEO, человек, который умеет продавать и человек, который умеет создавать. Это две минимальные единицы, у которых есть шанс. У одного шансов нет. Первый шаг для одиночки – найти себе пару. Это первая задача.
—И обязательно сразу поделить деньги?
—Какие деньги? Надо договориться. Я против деления fifty-fifty. Я считаю, что тот, кто продает, должен иметь больше, иначе начинаются ссоры. Есть неприятные истории. Лучше договориться сразу на берегу.
У меня у самого была такая история. У меня тоже был fifty-fifty в Simpals. Мой партнер не поверил в бизнес и потребовал денег, чтобы выйти из бизнеса. Но у меня таких денег не было. Я год собирал 3 тыс. долларов, чтобы рассчитать за половину с Simpals. Рассчитался.
— Спасибо. Нас смотрят 74 человека онлайн. Ждем ваши вопросы. У кого еще есть вопросы?
Алена: Меня зовут Алена. Вопрос такой. В тот момент, когда стартапер проделал свою работу, пришел к инвестору, инвестор видит цифры, но все равно есть какие-то критерии отбора. Вы же не все подряд идеи проверяете и прорабатываете. Какие эти критерии?
—Наверно, вы уже слышали, что инвестор вкладывает не в стартап, а в команду. Для меня также важно не что ребята принесли, а кто эти ребята, как они мыслят, как они рассуждают, как они реагируют на провокации, потому что я люблю устраивать на этих встречах провокации, либо начинаю жестко тупить, либо наезжать. Я пытаюсь расшатать ситуацию, чтобы понять, как человек себя поведет во внештатной ситуации.
Бывает, приходят ребята с неплохой идеей, с трекшеном, но начинают так себя вести, задавать такие неприятные вопросы, начинают лезть в такие потайные неприятные места, сразу разрушают химию. Я понимаю, что я не могу с ними работать.
Я не вкладываю деньги в команды просто потому, что мне нужны деньги. Если кому-то нужны деньги, ребята, есть практически 100% способ заработать – отправить их на американскую биржу и 20-25% в год гарантированно будет капать. Если вы создаете бизнес с прибылью меньше 20% в год, то это просто головняк, если вы это делаете еще без удовольствия. Бизнес – это в первую очередь про удовольствие.
Я вкладываю для того, чтобы кайфовать, для того, чтобы, во-первых, сделать этот проект большим, нужным, и в третью очередь уже прибыльным. Если человек неприятный, я не буду с ним работать. Это не значит, что он плохой. Мы все разные люди. У некоторых химия соединяются, у некоторых не соединяется. Это не значит, что кто-то плохой. Просто неподходящий. Это как брак. Вы строите отношения на ять лет, как минимум, если бизнес успешный, а может, и на больше. Нужно очень четко понимать, что тебе комфортно с этим человеком пойти в баню и голым помыться, что ты не будешь чувствовать себя неприятно, когда нагибаешься за мылом.
—Последнее время есть тренд, что на рынках очень много фондов, очень много денег (я не говорю про Молдову), а идей не хватает. Что делать?
—Я бы уточнил. Действительно, денег много, желающих много. Некому делать. Нет команд. Есть достаточно много идей, но нет рук, потому что все разобраны. Мало людей, которые могут взять идею и сделать из нее бизнес. Это действительно единицы. Битва идет за них за команды.
Есть такой стереотип, что у меня есть ценная идея, человек с ней носится, никому не рассказывает, чтобы никто не знал. Вот у нас есть идея, но подпишите NDA. Мы сразу открываем наш банк идей, там 30 идей. Я любому могу показать. Забирайте, смотрите, делайте, вообще без проблем. Побеждает не тот, у кого идея, а тот, у кого яйца. Проблема именно с этим.
Это будет усугубляться, потому что людей, которые хотят сделать бизнес и инвестировать в стартапы, будет все больше, а умных людей становится много не так быстро. Сейчас надо учиться. Я верю, у Молдовы огромный потенциал. Если Россия, Беларусь и Украина, те люди, которые хотели идти в стартап, уже плюс-минус пошли, и мы примерно видим статистику, то у нас непаханое поле.
У нас людей много, а никто ничего не умеет и не знает. Сейчас пройдет 2-3-4 года, эти люди выучатся, попробуют, набьют себе шишек и тогда мы увидим лет через пять, что будет с Молдовой. Я думаю, что все будет очень хорошо. Возможно, появится первый молдавский единорог. Хотелось бы в это верить, или хотя амбиции у какого-то стартапа стать единорогом.
—Вы говорите, что людям нужно где-то учиться. Где это можно сделать?
—Продуктовые курсы нужны обязательно всем стартаперам, которые только начинают входить в эту воду. Я не знаю про молдавские продуктовые курсы. В Румынии них мало. В России есть классные. Мы в следующем году будем запускать вместе с россиянами. Круто было бы перевести их на румынский язык, адаптировать и запустить в Румынии.
Лучшие продуктовые курсы сейчас можно найти в России, хотя есть американские и европейские. Но русские нам больше подходит по менталитету. Нам проще идти по технологиям, потому что те вообще очень странно выглядят. Мы некоторые вещи даже не совсем понимаем. Это не значит, что они плохие. Они другие. Поэтому, если хотите вступить в эту область, попробуйте пройти парочку российских курсов. Там есть десятимесячные курсы, есть месячные.
Если есть интерес, я могу скинуть в группу. Можно попросить Романа. Он может сделать отдельную встречу о том, где учиться, как учиться, чему учиться. Рома – мой партнер. Его заслуга сейчас в том, что он всю нашу команду за полтора-два года перевел на продуктовые рельсы, чтобы мы все делали по-человечески, не так, как я раньше. Я приходил, открывал ногой дверь и говорил: «Все, мы делаем сейчас Aheel, ребята». « А что это?». «Это такое устройство для бегунов». «Расскажи, как должно быть». Нет вопросов – зачем, а кому оно нужно, не нужно, может, оно не будет продаваться. Всем было пофигу. Дима сказал – мы делаем. В моем зоопарке проектов 80% мертвецов, именно потому, что мне казалось, что так надо, а на самом деле не надо. Это ошибка.
—Сила в команде в том, чтобы слушали босса, либо в том, чтобы сомневались?
—Конечно, надо сомневаться. Босс не для того, чтобы его слушаться. Босс нужен для других вещей. Босс – это мотиватор, флагоносец, который может сказать: Ребята, у меня был последний инсайт».
Давайте пару шагов назад, и скажу, какая миссия у босса. По средам у нас в семье семейный день. Это значит, что мы откладываем все свои дела и вечером идем куда-нибудь тусоваться всей семьей. Сначала мы приглашали друзей. Потом дети сказали «Что за семейный день, если вы разговариваете со своим друзьям? А мы тут причем?», и сказали – никаких друзей, только вчетвером. Либо ресторан, либо кино, либо какое-то мероприятие, но всегда вчетвером и всегда в среду.
В эту среду сын пишет в нашей группе «Папа, я нашел VR комнату в Кишиневе. Пошли в VR комнату». Отлично, пошли. Он договорился, все решил. У нас есть одна VR комната на Буйканах, мы туда пошли.
У меня есть VR опыт. Мы делали VR мультфильм. Я в этом немножко разбираюсь. Мы пришли туда. Нам надели четыре шлема на головы. Шлемы мобильные, без проводов, сейчас такие уже есть, виртуальные. Комната по площади, как эта, 47. Дают джойстик, это твое ружье. Ты одеваешь шлем и видишь ружье. Ты видишь всех остальных игроков.
Задача – просто бегать по этой территории, перемещаться на виртуальных лифтах, входить в виртуальные телепорты. Там несколько помещений. Ты бегаешь и стреляешь друг в друга из пистолета. Казалось бы, ерунда. Графика вообще никакая. Компьютер обрабатывает шесть шлемов подряд, и там очень тяжело загружать крутой графикой.
Но оно завораживаешь, и через час ты уже потный, счастливый, снимаешь: «А я тебя, ты помнишь». Очень классно.
Я прихожу с этой штукой к нам, возбужденный, говорю: «Ребята, VR мультики, что мы делали, это хорошо, но это большие минуса. А вот уйти в VR пространство». Развивается новое направление DeepTech – это все, что связано с мета вселенной, с VR, с AR. Говорю: «Мы копаем туда. Мы двигаемся в сторону VR». Вернее, мы уже немножко засунулись туда с мультиком, уже что-то понимаем. Сейчас надо входить активнее.
Я говорю своей команде как босс: «Ребята, мы идем туда. А куда, давайте решать все вместе. Я не знаю, куда». У меня есть внутреннее ощущение, что за этим будущее, и туда надо копать. Вот что должен делать визионер. Он говорит, что будущее в том направлении, а как туда попасть, как туда дойти, это решается вместе с командой.
Если я приду и скажу: «Ребята, мы делаем перчатку с тактильной чувствительностью для людей, которые будут в VR, это будет, как смартфон, обязательная штука для каждого человека в VR», они не скажут: «Да, давай делаем». Они скажут: «Дима, хочешь, мы проверим? Потратим месяц и твои 5 тыс. долларов, но пока не делаем, потому что, возможно, таких технологий еще нет. Возможно, рынок перенасыщен. Возможно, это будет стоить очень дорого». Много чего есть «возможно». Проверить берутся, а делать вслепую я им запрещаю. Я уже и сам не настаиваю, говорю: «Ребята, давайте проверять».
—Насколько тяжело было перестроить видение команды из выполнения и принятия задачи на критическое мышление, на то, чтобы задавать вопросы, самим себя спрашивать, вас спрашивать?
— Очень тяжело. Что происходит сейчас с продакт-менеджерами? Мы говорим: «Чувак, мы копаем в VR, давай». Он говорит: «Что давай?». Мы говорим: «Давай копать в VR». Он говорит: «А что делать?». Я говорю: «Подумай». «Я не знаю, что делать».
Многие привыкли выполнять команды. Им пришли и сказали: «Делай раз, два, три, четыре». У нас была проджект-менеджеры. У нас была проджектовая команда, а сейчас она становится продуктовой. Последний год ушел на то, чтобы сдвинуть эти слои мозга на то, что «подожди, я должен сам принимать решения». Это очень трудно. Если ты не знаешь, что делать, собери команду и озвучим: «Я не знаю, что делать. Давайте вместе подумаем». Сделать мозговой штурм, накидать гипотез, проверить, приоритизировать, предложить, начать проверять, потому что никаких новых технологий здесь нет. Все технологии есть, они прописаны. По ним можно идти.
На это ушло много времени. Ты права, это не такой простой проект. Если для меня это очевидно, потому что я сам предприниматель, когда я увидел взгляд в глазах, пустоту, у меня аж похолодело. Я с этими людьми работал. Я фактически был движком бизнеса. Сейчас я хочу отрезать пуповину, отойти в сторону, наблюдать и говорить: «Красавчики». Вот моя задача.
— Вы нанимаете на работу больше по критическому мышлению либо тех, кто могут исполнять?
— Что такое критическое мышление?
—Те, кто могут взять на себя больше ответственности, принимать решения, развивать какие-то решения, либо те, кто выполняют?
—Нужны и такие, и такие люди. Сейчас мы запускаем новый проект. Правда, он социальный, он не про деньги. Мы хотим реконструировать Кишинев, каким он был 100-200 лет назад в VR, в виртуальной реальности, в 3D.
Менеджер, который будет управлять этим проектом, это должен быть человек, который принимает решения, который видит, куда придет проект. Он понимает, для чего он нужен. Но там есть копирайтеры, дизайнеры, 3D-шники. Для чего 3D-шнику критическое мышление? Ему дают 20 фотографий, он должен из этого г*вна сделать крутую конфетку, чтобы сказать «я как специалист, как профессионал сделал этот объект». У него подписано «Это сделал Вася». Ему это не нужно. У него должны быть другие скиллы: чувство красивого, знание 3D-шных пакетов, ответственность за свой кусочек работы. Ответственность нужна всем.
Предпринимателями должны быть не все. Это не хорошо, не плохо. Это как профессия. Самые большие в нашей стране имеют не предприниматели, а программисты. Если взять средний доход предпринимателя, он меньше, чем средняя зарплата программиста.
—Спасибо. Я чуть-чуть монополизировала. Давайте еще вопросы из зала.
—Какая тогда мотивация становиться предпринимателем, если программисты больше получают?
— В предприниматели не идут, чтобы зарабатывать деньги. Предпринимателями люди идут вынужденно. Они чувствуют, что они по-другому не могут. Они хотят создавать новые продукты, они хотят менять этот мир.
У них это зашито в ДНК. Только с такой концепцией можно заработать денег. А просто становиться предпринимателем, чтобы срубить бабла, это не работает. Купи тогда крипту, с баблом все будет нормально, поднимешь 10 иксов за год.
—Еще вопросы?
— У CTO и CEO них есть одна общая идея, но разное видение, как ее исполнить. Как им находить точки соприкосновения?
—Разное видение в чем? Как делать проект успешным?
—Да. Что нужно сделать в начале – начинать тестировать каналы коммуникации или найти инвестиции?
—CTO эта штука не касается. Вот сделали перчатку. Собрались два парня и говорят: «Давай сделаем крутую тактильную перчатку, ты можешь чувствовать в виртуальном пространстве. Она будет давать фидбэк. Будем продавать на весь мир. Я умею продавать». Второй говорит: «А я знаю, как сделать такую перчатку».
Тогда первая задача CTO будет сначала не сделать перчатку, а вообще убедиться, что ты точно сможешь ее сделать. Он это делает сам, CEO для этого не нужен. После того как он говорит: «Да, я смогу», тот говорит: «Ты отдыхай. Теперь я буду работать». Он делает кастдевы, проводит исследования. Потом они вместе с CTO создают лэндинг. Здесь у них не может быть никаких камней преткновений.
Потом CEO должен прийти и сказать: «Да, мы можем запустить этот бизнес» или «Нет, не можем». CTO здесь вряд ли поможет. Что мог сказать Стив Возняк Джобсу, кроме того, как какой микроконтроллер поставить.
Это четкое разделение. Но продавец не может сделать эту перчатку сам. В этом нет его суперсилы. Когда он говорит: «Да, такие перчатки работают», тогда CTO снимает с себя пиджак, закатывает рукава и говорит CEO: «Теперь найди мне инвестиции для того, чтобы я взял 20 инженеров, и мы за полгода или за год сделали эту перчатку». Тот бежит искать деньги.
—Спасибо. Еще вопросы.
—По поводу датчиков. Как выбирали рынок, где продавать?
—Мы сделали первое исследование в Молдове, потому что ближе всего. Оно было не релевантно. Потом мы начали искать американцев. С американцами вообще засада, найти их на интервью – большая проблема. Они очень не отзывчивые. Возможно, это связано с тем, что у них очень много информационного спама, мусора, шума, и они просто не реагируют ни на что.
Европейцы более активны, с ними работать проще. Они идут на фидбэк. С ними можно поговорить, их можно замотивировать. Мы предпочитаем работать с рынком Европы. Россия для этого подходит, потому что там делать исследования еще проще.
Но нас не интересует российский рынок, потому что это очень специфический рынок. Он маленький. Мы просто начинаем оттуда и потом раскручиваемся по спирали – Россия, Европа, Китай, Америка. Тогда все замыкается. Молдову даже не пробуем, потому что у нас очень разные менталитеты. Невозможно проверить в Молдове, а потом запустить в Америке. Такая штука не работает. Хочешь запустить в Америке – тестируй американцев.
—Какая была целевая аудитория?
—Давайте я расскажу про целевую на примере Sonr. Это другой наш проект. Это подводная рация для пловцов. У меня был инсайт. Когда я переплывал Гибралтар, с нами плыла резиновая лодка. Там плыть 17 км, больше 4 часов, с большими волнами, с очень сильным дискомфортом. Лодка плывет метрах в 100 от меня. Ты плывешь один в этом океане. Там проплывают огромные корабли, сухогрузы, думаешь – сейчас переедет такой тебя.
Я не понимал, почему они не могут поставить что-то, чтобы со мной разговаривать. Мне нужна обратная связь, фидбэк. Таких устройств не было. Мне казалось классным сделать такую штуку, чтобы пловцу, когда у него уши под водой, не орали «Подплыви к лодке, поешь», или во время тренировок, чтобы тренер не орал ему, не бил палкой, чтобы мог с ним спокойно разговаривать.
Мы сделали такую рацию. Мы ее сделали по старой схеме, потратили год, 100 тыс. долларов, а потом попытались продать. Слава Богу, нам повезло, что она оказалась нужна, и то не сразу.
Мы начали продавать, оказалось, что пловцам она не нужна вообще. Я такой: «Блин. Что за хр*нь? Это же крутая штука!». Но к тому времени мы уже залезли в продуктовые знания и поняли, что надо копать дальше.
Появилась гипотеза. Пловцы сказали: «Зачем нам какое-то устройство, которое может мне быстро научиться плавать, если у меня есть тренер? Это его головная боль. Я плачу ему деньги». Нас не интересует рынок Молдовы, где люди сами тренируются, а большой американский рынок пловцов, или Австралия. Они говорят: « У меня есть тренер, которому я башляю деньги, чтобы он учил меня плавать. Это его головняк. Я тратить на это деньги не буду».
Мы – точно, идем к тренерам. Будем им продавать. Приходим к тренерам, говорим: «Смотрите, какая у нас есть штука. С такой штукой ты сможешь быстрее научить человека плавать, к тебе будут больше приходить». Он говорит: «Нафига мне эта штука? Это не моя проблема. Это проблема фитнес-клуба, в котором я работаю. Чего я буду платить деньги за то, чтобы обучать? Они зарабатывают с него бабки. Идите к ним».
Мы такие – блин. Ладно, хорошо. Пошли в фитнес-клубы и говорим: «У вас есть тренера, у вас есть пловцы. Покупайте у нас такие штуки. Они говорят: «Вы кто?». Мы говорим: «Мы с Мальдив». Они говорят: «Мальдивы – это маленький остров в Индийском океане?». Я говорю: «Нет, Молдова». Они говорят: «Это B2B». Представляете, американская компания и неизвестная молдавская компания. Они говорят: «Вы хотите нам продать 500 штук из Молдовы? Серьезно?».
Нас все побрили, и мы опять не знаем, кому продать. Всем оно нужно и все говорят: «Да, классная штука, но мы не купим». После трех месяцев мы пришли к тому, что наш клиент – это дилер, кто продают плавательные устройства. Тогда мы сделали 100 штук образцов и начали рассылать их по всему миру дилерам – людям, которые представляют плавательные бренды. После этого у нас начались заказы. Они давали тренерам, своим пловцам. Они давали хороший фидбэк, говорили, что это крутые штуки. На основании этого они делали заказы. Кто заказал 100 штук, кто 500 штук.
А Sonr еще произведен. Есть только несколько прототипов, которые катаются по миру, а производства еще нет. Я в Facebook иногда скидываю по производству. Прямо в этот момент производятся печатные платы. Через неделю-две будет готов первый мешок Sonr. У нас есть уже более 3 000 предзаказов на устройство, а устройства самого еще нет, потому что он катается по всему миру и хорошо себя показал. Вот так сложно мы нашли аудиторию, которая будет покупать.
Какой план после этого? После того, как дилеры покажут это устройство всему миру, все попробуют его и скажут «Окей», тогда пойдет обратная волна через фитнес-клубы к тренерам, и потом к пловцам, которые уже буду знать, что бренд проверенный, рабочий, что друзья им пользуются. Тогда продажи могут вырасти экспоненциально.
—Спасибо большое, Дмитрий. Следующий вопрос у Натальи.
—Дмитрий, как вы находите, заинтересовываете и удерживаете людей в вашей команде? Вы говорите, что вы – визионер, это важно. Значит, ваша команда также очень важна.
—Собрать команду – это основная работа предпринимателя. По большому счету, ему вообще больше ничего не надо делать. Если ты соберешь вокруг себя правильных людей и покажешь, куда им копать, дашь им все необходимые ресурсы, дальше можешь ехать на те же Мальдивы и отдыхать, просто наблюдать за ними со стороны.
Но так как бизнес постоянно растет, нужно все больше и больше людей, больше идей, поэтому твоя основная функция именно эта. Не контроль, что каждый человек сделал и когда, а именно объединить людей вокруг какой-то идеи, вокруг какой-то миссии и дать им дорогу.
Мы это делаем постоянно. Я постоянно это делаю. С какой целью мы проводим Shortcut? Каждый вторник с 10 до 12:30 я встречаюсь с пятью предпринимателями, людьми, которые хотят стать предпринимателями для того, чтобы предложить им партнерство.
Наша стартап фабрика устроена таким образом, что мы не ищем наемных людей. Мы ищем партнеров, людей, у которых, может быть, даже нет идей, но которые хотят попробовать себя предпринимателем. Можно дать свой банк идей, которые люди могут проверить и найти свою, и сделать ее вместе с нами. Это самая главное ценность – найти предпринимателей.
Но мы сейчас столкнулись с тем, что нам нужен бизнес-аналитик или CPO (Chief Product Officer), главный над product менеджерами на наши проекты в Simpals, человек, который будет нам рассказывать. Чтобы не мы, как слепые котята, тыкались и пробовали все, а чтобы пришел человек из «Сбера» или из «Яндекса», который скажет: «Ребята, сделаем сейчас раз, два, три. Встали, отжались. Молодцы. Заработали миллиард. Все. Спасибо».
Вы не поверите, мы год ищем таких людей и не можем найти. У нас сейчас стоит прайс 10 тыс. долларов в месяц – зарплата для русского специалиста из большой корпорации. Они не идут. С чем это связано?
С тем, что они не хотят работать в молдавской компании. Для них это шаг назад. Дело не в деньгах. Он понимает, что он рос, сейчас работает в «Яндексе» продактом, а потом бац – и ушел в молдавский Simpals, который в России никто не знает. Его спросят: «Где ты был? В какой дыре ты лазил?». Когда он вернется обратно, возможно, его карьера будет где-то внизу.
Мы так искали, пока не поняли, что люди не идут работать в молдавские компании. Сейчас мы поменяли позиционирование. Мы не молдавская компания. Мы международная компания, которая создает народные продукты, у которой есть бизнес в Америке, у которой есть офис в Америке, у которой амбиции world wide.
Сейчас мы запускаем рекламную кампанию, что мы ищем продактов именно на этом. Нам москвичи сказали, что это вау. Многие россияне, особенно топы, мечтают вырваться из российского рынка и начать делать большой продукт. Если для нас очевидно, что на молдавском рынке ловить нечего, то многих россияне работают на российский рынок и страдают из-за этого, потому что по нашим меркам рынок огромный – 150 млн, но им хочется свободы. Им сложно вырваться, но многие хотят.
— Вместо молдавской вы становитесь европейской?
—Европейская компания.
— Вам попадались уже интересные идеи или вы только начинаете?
—Что такое интересная идея?
— С потенциалом.
— Можно сейчас с другого, что такое стартап. Сколько версий, и что такое стартап вы слышали в своем опыте?
—Помнишь, я рассказывал, чем отличается стартап от бизнеса? Во-первых, стартап – это нечто непредсказуемо, и то, что может очень сильно масштабироваться алиментару – это не стартап.
—Они по всей Молдове.
—Но это не стартап. Это обычный классический бизнес. Или автомойка. Это то, что делают все. Там понятная бизнес модель. Стартап – это зона неизвестности. Не существует гайдов, как сделать именно этот продукт. Как сделать алиментару , ты можешь легко узнать, в интернете написано, или бассейн свой открыть. А как тактильную перчатку, никому не известно. Поэтому сделать ее очень тяжело. Это первое.
Второе. У нее должны быть амбиции не на маленький рынок, а на мировой рынок, тогда это интересно. К нам на Shortcut не приходят люди с идеями. А если приходят идеи, то они с такого рода, местечковые – давайте делать окна в Молдове или что-то в этом роде. Это точно не интересно. Мы не ищем людей с идеями. Мы ищем людей, которые open minded, которые готовы развиваться и учиться.
—Вы нацелены именно на молдавский рынок?
—Я как житель этой страны, во-первых, хочу дать шанс каждому молдовану поучаствовать в этой игре. Когда все желающие здесь кончатся, когда просмотрим все, что здесь есть, тогда уже будем собирать из России и Украины. Будет странно, если компания молдавская, а работают только русские или только румыны. Это как играет «Шериф», там ни одного белого игрока. Мне так не нравится.
— У нас здесь очень разные люди. Есть директора акселераторов, где Траян, есть «Теквилл», есть мы. Что мы вместе можем сделать для того, чтобы давать возможность людям обучаться тому мышлению и открывать свое видение, чтобы они были визионерами? Можно ли сделать какой-то проект? Что можно привести в Молдову, чтобы эти люди выросли здесь, у нас, чтобы вы платили 10 тыс. нашим людям?
—Не обязательно это делать вместе. Каждый может идти своей дорогой, но плечом к плечу. Самая большая боль – это незнание. Не то, что мы тупы или что у нас нет предпринимательской чуйки. У многих есть, просто многие не знают, как. поэтому сейчас надо вкладывать очень много денег в образование, в обучение. Надо привозить людей из-за границы, чтобы они рассказывали, как это делается. Нужно давать людям возможность пробовать, проверять проекты на живых, потому что одно время – читать учебники и смотреть YouTube ролики, а другое дело – брать продукт и тестировать на его базе. Поэтому больше практики и больше обучения.
—Где люди этому обучаются?
— GeekBrains.
—А в Молдове где можно попробовать? Акселераторы, хакатоны, инкубаторы.
—У нас можно только на практике учиться. А так, что были какие-то курсы, чтобы я поставил галочку – это классные молдавские курсы, пока нет таких курсов. Я думаю, появятся в следующем году.
Понимаете, почему нет? У нас еще не сформировано комьюнити. У нас нет людей с успешным стартап опытом, которые могут там преподавать. Просто взять ролики – это не работает. Должны преподавать люди, менторы, у которых есть опыт за спиной, которых можно оттащить на кофе и спросить.
—Можно на кофе? Вы же занятые люди.
—Я доступен. Пять человек в неделю, я встречаюсь, пожалуйста. Любой может записаться. Я с любым встречусь и поговорю без проблем. Если каждый так будет делать, будет зашибись.
—Еще один вопрос Обязательно ли знать английский для того, чтобы развивать свою идею?
— Да. Хотя я не знаю английский язык в совершенстве, к сожалению. Но для стартапера, у которого есть амбиции, родилась идея – сразу иди на курсы английского, если не знаешь английский. Иначе рынок для тебя будет очень сильно сужен – Румыния, Россия, Украина. Здесь нет людей, которые по-английски ни бум-бум. Все знают английский, просто в разной степени – от А2 до C1, примерно в этом диапазоне. За год можно сильно подтянуть английский, вытащить на тот уровень, на котором ты будешь общаться с американцами или с европейцами, потому что без общения бизнес не построить. Предприниматель обязан уметь разговаривать и обязан уметь убеждать. Это его скиллы. Иначе он не соберет элементарно команду. Они просто не поверят в него.
—Эту работу может PR-менеджер?
—Нет. PR-менеджер этим не занимается. Мне тоже говорят: «У меня есть идея. Я хочу нанять какую-то команду, чтобы они ее проверили». Это твой продукт. Зачем ты тогда нужен? Они и без тебя это могут сделать.
Если ты – лицо проекта, если ты – движок, ты должен брать на себя основную работу, по крайней мере, сначала, пока ты не убедишься, что проект кому-то нужен, что появились первые инвестиции. Потом ты можешь заменить себя кем-то, а на начальной стадии это невозможно никому делегировать. К сожалению, нужно тащить все самому. Unreal.
—Спасибо большое. Еще вопросы.
—Что вы думаете про Meta?
—Дмитрий уже сказал, туда надо копать.
—Туда надо копать. Если немножко позаниматься футурологией, как мы видим наше человечество лет через 20? Лет 20 назад никто не мог представить, что с нами произойдет, что мы уткнемся в смартфоны, будем заказывать себе еду по телефону, по телевизору, что появится VR.
Мобильных телефонов 20 лет назад еще не было. Нет, уже были. Не было интернета. Никто не знал, что это такое. А сейчас без интернета нет жизни. Видеозвонки – казалось, что ни из далекого будущего, а они уже пять лет назад как актуальны.
Прогнозировать, что будет через 20 лет, нереально. Все развивается в геометрической прогрессии. Поэтому ваше видение через 40 лет, которое вам кажется, будет через 20. Мы его застанем, мы в нем окажемся. В моем видении мы будем все глубже и глубже погружаться в цифровую вселенную. Мы уже сейчас там. Вам кажется, что мы снаружи, на самом деле не снаружи.
Сейчас отбери у нас смартфоны, email и интернет – и мы будем чувствовать себя, как голые люди посреди пустыни. Очень жутко мне, как и вам, проще оставить деньги, пиджак, одежду, чем смартфон.
С каждым годом мы все глубже будем погружаться в эту цифровую среду и не только внешне, но и внутренне. Появятся устройства, которые позволит там быть и глазами, и ушами. Формируется новый рынок. Это надинтернет. Когда появлялся интернет, это было такое же пространство, которое было многим непонятно и неизвестно. Сейчас интернет уходит в такую же обыденную вещь, как воздух. Появляется VR, в который, рано или поздно, попадем все мы и будем жить в мета вселенных. Это вопрос времени. Как Makler про*бал интернет, я также не хочу про*бать VR.
—Сейчас этот проект с Кишиневом в эту сторону?
—Спасибо. Я хотел об этом сказать, но ты уже сказал.
—У нас был гость еще в 2019-м летом. Он рассказывал, что у них был такой проект, чтобы продавать здания, все, что есть, нов виртуальной реальности.
— Уже сейчас продается недвижимость в мета вселенных и стоит бешеных денег. нам это пока непонятно. Я тоже пока это не понимаю. Наверно, я старый, чтобы это понимать. Но люди платят огромные деньги. Они там строят, они там живут.
— Он тогда объяснил, что потом захочется поставить рекламу на важное здание, и это будет стоить денег. Тот, кто владеет этим зданием, будет собирать.
—Монополия. Наверно, все будет не так примитивно. Люди не будут ходить по улицам и смотреть на билборды. Наверное, ты можешь перемещаться в любом месте в любое пространство. Возможно, в твоем поле зрения будет какое-то банноро-место, где постоянно будет мелькать реклама. Куда бы ты ни посмотрел, она всегда будет висеть перед тобой. Но это уже вопрос технологий.
—Это из того же формата, что сейчас в киноиндустрии готовятся к тому, что через время можно будет менять баннеры или рекламу, которая появляется в фильме, чтобы она была адаптирована к новой реальности и к тому времени.
—Будет product placement.
—С такими успехами поработят ли роботы мир?
—Ко мне вчера подошел сын, глаза заплаканные. Я говорю: «Что случилось, Мишаня?». Он говорит: «Папа, я подумал, что тебе повезло, что ты живешь сейчас. А в моем мире власть захватят роботы, и не будет такой жизни, как у нас сейчас. Жизнь будет плохая. Я не успею нормально пожить. Скажи, это правда?».
Я ему сказал, что это неправда, но это близко к тому. Я говорю: «Мишаня, ты не будешь страдать от этого. Будут роботы, но они будут помощники. Они не захватят мир. Они будут помогать тебе во всем, начиная от пылесоса и кончая домработницей, и машиной без руля, которая привезет тебя, куда нужно. Тебе будет удобно. Ты не будешь чувствовать дискомфорта». Он говорит: «А если они потом выйдут из-под контроля?». Я говорю: «Это уже, чувак, цифровая сингулярность, к которой мы все летим. Сколько человечеству осталось жить, я не знаю. Судя по тому, как быстро развивается прогресс, лет 50-60 еще, а дальше все схлопнется. Следующим шагом после VR будет хлопок, и все».
—Что такое сингулярность?
—Вы не знаете, что такое цифровая сингулярность?
—Нет. Давай расскажем. Давай напугаем их еще больше.
— Попытаюсь объяснить. Все плохо понимают, что такое цифровая сингулярность, даже те, кто об этом говорят. Но смысл какой? Технологии развиваются не линейно. Все заметили, что технологии развиваются все быстрее и быстрее. Если раньше человечеству понадобилось 200 лет, чтобы изобрести паровую машину, потом еще 100 лет на электричество, 50 лет на самолеты, каждый раз это время уменьшается, и технологическая кривая движется по параболе. В какой-то момент она начнет двигаться вертикально и улетит в бесконечность. В этой точке человечество становится, потому что человечество – пых, и нет его. Это произойдет быстрее всего, когда мы все уйдем в VR через нейролинки или через VR очки. Тогда мы просто перестанем находиться в этой реальности и попадем в другую. Это будет что-то типа матрицы.
Я не знаю, откуда будут браться новые люди. Возможно, мы станем бессмертными. Но человечество в том виде, в котором мы его представляем, перестанем существовать.
—Зачем вы тогда делаете в этот вклад?
— Вы хотите, чтобы я стал луддитом и разламывал VR очки? я объясню, почему. Этот путь – это естественный путь развития человечества. Нравится тебе это, не нравится, принимаешь ты это или нет, но так и будет, с моей точки зрения. Потому лучше быть там, чем быть просто наблюдателем со стороны. Я всегда за то, чтобы всегда участвовать в игре, чем смотреть на нее.
— Это неизбежно, и лучше быть частью этого, чем пропасть.
—Я не верю, что это можно остановить. Это не плохо. Почему вы воспринимаете, что это плохо? Ты будешь жить вечно и будешь в вечном кайфе. Что тебе еще нужно? Все люди живут, чтобы получить максимальное количество счастья и делают все, чтобы быть максимально счастливыми.
— Это если все игроки рынка будут оперировать добросовестно. А если кто-то будет недобросовестно, собирать огромные данные?
—Мы, молдаване, жалуемся на правительство. Мы имеем то правительство, которое заслуживаем. Так и человечество будет заслуживать то, что получит, извини.
— Я параллельно готовлюсь к саммиту, где мы как раз будем обсуждать тему про стартапы, экосистемы и инструменты, которые есть. Какие еще есть вопросы?
— Вы инвестируете только в стартапы?
—Нет. В успешный, перспективный бизнес даже в Молдове, у которого более-менее человеческая маржинальность, и интересная команда, тоже с удовольствием инвестирую, потому что есть свободные деньги. Но в качестве пассивного партнера – просто дал деньги и забыл. А вовлекаться в производство окон я точно не буду. Есть глупые деньги, есть умные деньги. Эти глупые деньги мы даем в бизнес, а умные в стартапы почему.
— Почему вы их не тратите? Зачем вы их инвестируете?
— Что значит «тратите»?
—У вас есть деньги. Зачем их кому-то отдавать?
—А что значит «тратите»? Что с ними делать? Вот они лежат у меня на счету. Лежит миллион долларов. Что с ним делать?
—Поехать командой на Бали, Силиконовая долина, дать всем в команде побольше зарплаты. Почему нет?
—Это азарт.
—Это не sustainable.
— Тебе зал ответит.
— Что такое sustainable? Нас смотрят еще из регионов. Я хочу то, что мы здесь знаем, объяснить более простыми словами для всей Молдовы.
—Под какие условия?
— Это обсуждается индивидуально. Для меня бизнес – это игра. Я либо просто раздам деньги, но я никакого удовольствия от этого не получу. Я хочу купить новый настолки и играть со своей командой в большее количество настольных игр, чем просто их раздавать. Чтобы купить пиво и пиццы? Не знаю, неинтересно.
У нас есть часть денег, которые мы не можем инвестировать. Есть миллион долларов. У нас есть часть, зарегистрированная под наши нужды, на всякий случай, мало ли что, лежит сундучок, неприкосновенный запас. Часть денег мы отправляем в Америку, покупаем там акции. Там постоянный рост. Это наш запасной вариант, но рабочий. Не просто деньги лежат и гниют здесь, обесцениваются. Они работают. Третья часть – мы активно инвестируем в развитие новых бизнесов. Вот такой план.
—Если есть идея, как можно прийти к вам и обсудить ее, получить ваш фидбэк?
— Simpalsfactory.md. Подаешь заявку. Тебе звонят, договариваемся о встрече. Приходишь, кушаем сырники и общаемся.
—Чем еще мы можем вам помочь? Что вам нужно? Вдруг вы тут найдете того человека либо через пятое рукопожатие, в Молдове через первое.
—Если есть знакомые предприниматели, люди, которые хотят двигаться, ищут сильного партнера, просто скажите о том, что существует такое место. Пускай они заходят, посылают заявку. Я буду рад встретиться и с любым из вас тоже.
—Вы бы вложились в стартапы, связанные с энергетикой?
— Да, возможно, вложился бы, если это пассивный доход. Давай поставим ветряк. Давай поставим ветряк. Есть бизнес-схема, она уже обкатана, проверена. Нужно 200 тыс. долларов. Мы ставим, и за 6 лет инвестиция окупится. О’кей. Если там все четко и понятно, почему нет? Пускай будет.
—Подготовьте питч-дек, отправляйте на Simpals Factory и участвуйте.
— Если не секрет, как у вас получается совмещать профессиональные занятия спортом, high performance, и high performance в менеджменте?
—Отличный вопрос. Спасибо. Ответ – никак. Невозможно совмещать. Когда я занимался high performance спортом, когда устанавливал мировые рекорды и совершал невероятные вещи, я бизнесом практически не занимался. Я уже третий год, как не занимаюсь спортом. Я не считаю три раза в неделю пробежать по 5 км спортом. Тем спортом, который был, я не занимаюсь. Когда я пришел в компанию после Оймякона, после этих всех приключений, я увидел, что была такая кривая, когда я пришел, было вот так. Еще год-два, и все. Я говорю: «Так, стопэ. Все замерли. Убрали руки с клавиатуры! Стоп! Идите все сюда! Я перестал заниматься спортом, и оно опять пошло вверх.
Совмещение – это плохая идея. Нужно поставить бизнес на такие рельсы, чтобы ты был уверен, что он будет расти вверх. Поэтому я ищу большое количество партнеров, чтобы создать много бизнесов, где управлять буду не я. Я хочу все-таки отрезать ту пуповину, и тогда можно заниматься всем, чем угодно. Пока я не могу себе такое позволить. Но я к этому стремлюсь.
—Как вы пришли в спорт? Вы начали не в самом раннем возрасте.
— К тому времени у меня в мозгу уже сформировалось такое удобное гнездышко, куда положили это яйцо. Когда я увидел, кто какие Ironman, у меня пазл в голове сошелся, произошла какая-то вспышка, и все собралось. Я понял, что я хочу. Это не было осознано. Это не было, потому что так правильно, все делают или это хорошо для здоровья или для имиджа. Меня просто замкнуло, и понеслось. Это бессознательно. Не знаю, повезло мне или не повезло. Сложный вопрос. Но о том, что было, я ни капельки не жалею. Это было вау.
—Узнают ли вас как бегуна потенциальные партнеры, бизнесмены?
— Я известен только этим. «А, бегун! Иди сюда. Иди сюда, красавчик». Особенно в России, за границей, меня знаю только как спортсмена. «У тебя еще и бизнес есть?» – вот так говорят.
В Молдове меня тоже многие знают как того, кто бегает или кто босиком ходит. А когда узнают, что я еще занимаюсь бизнесом, удивляются. Это странно. Хочешь стать знаменитым – иди лучше где-нибудь побегай.
— После вас итальянец попытался побить ваш рекорд.
— Вторых никто не помнит.
—Получается, что вы своего добились, что вы борец.
—Это есть.
—Это хорошая карточка для износа.
—Хорошая. Но я это делал не сознательно, просто так получилось.
— Поделитесь своим информационным пузырем. Что читаете? Что смотрите? Что рекомендуете?
— Интересная формулировка, как цифровая сингулярность. Я смотрю фильмы. Мне нравится смотреть фильмы. Я много слушаю книг во время пробежек, во время ходьбы. Я перестал читать книжки про бизнес. Еще год, два года назад прочитал очень много. Наверно, прослушал все самые известные.
Сейчас я понял, что я сформировал тот фундамент, который мне нужен, и мне нужно строить свою персональную башню на этом фундаменте, которая подходит лично мне с этими знаниями. Чужой опыт мне будет только вередить. Это получится не башня, а какая-то хрень. Поэтому я себе отрезал эту информацию.
Как у всех, ленты в интернете. У каждого свой набор лент. У меня больше технологическая. Я инженер. Я в первую очередь изобретатель, а во вторую очередь предприниматель. Мне в кайф придумывать что-то новое, изобретать железки. Это моя тема. Я больше зависаю там.
Для предпринимателя еще очень важный момент – это насмотренность. Если ты хочешь генерировать много идей, ты должен быть во многих областях, интересоваться очень разными вещами, для того, чтобы ты мог взять потом отсюда, совместить, у тебя получится что-то третье. Чем больше у тебя область интересов, тем больше тебе приходит разных идей, потому что ты можешь начинать миксовать. Поэтому старайтесь интересоваться совершенно разными вещами. Это поможет.
—Последний вопрос.
— Вы продолжаете писать программы?
— Я вообще не программист, но я был программистом. Это был 1989 год, только появился первый молдавский компьютер «Вектор-06Ц». Я его купил и писал программы. У меня есть несколько программ. Я их опубликую на днях. Они написаны на Basic. Это игры, которые я продавал в Кишиневе из Флорешты. Я записывал их на кассеты. Здесь был «Вектор Центр», они продавались. Я заработал 25 руб. или что-то в этом роде, был очень горд собой. Сейчас посмотрел на это – как люди за это платили, непонятно. С тех пор я не программировал, поэтому понятия не имею.
—Какие качества нужны человеку, чтобы стать успешным?
—Три.
—Первое – дисциплина. Второе – целеустремленность. Третье – харизма. Это поможет убедить людей пойти за тобой. Но это должно быть подтверждено делами, а не словами, поэтому дисциплина очень важна. Я бы поставил ее на первое место.
—Спасибо большое.
—Благодарю вас всех. Хочу вам похлопать. Спасибо.
