О главном – на “Главном”. Артур Ефремов. TVC21

— Да идите вы все в баню! Наш сегодняшний гость имеет полное моральное и профессиональное право подобное сказать каждому из нас. А еще он считает себя серийным предпринимателем. А еще он считает себя режиссером, а еще он считает тебя спортсменом, любит марафоны. А еще он считает себя изобретателем. А еще он считает себя инвестором. Чуть не забыл, сам себя он называет босяком. Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что это главный босоногий босяк нашего сказочного и чудного царства-государства. Добрый вечер! Меня зовут Артур Ефремов, я журналист. Мы в прямом эфире 21, на главном о главном, и сегодня общаемся с Дмитрием Волошиным.

— Приветствую

— Приветствую. Давай откроем некоторые карты нашим телезрителям. Если ты будешь крутиться, то вот те кто смотрит с той камеры на тебя, не увидят все прелести. 

— Фиксируюсь, все!

— Признаюсь, я не очень люблю фамильярность, но Дмитрий был настойчив и попросил для простоты общения сегодня пообщаться но ты. Я с удовольствием принял приглашение. Давай так, ты меня очень сильно подведешь, потому что я поспорил с серьезными пацанами, которые сделали ставку на то, что, слушай, Волошин же не психопат, он же не может прийти на прямой эфир с голыми пятками. Я говорю – придет с голыми пятками. Поэтому вот там те камеры. Покажи, пожалуйста, свои босые ноги, чтобы народ понял, что мы не шутим и мы не блефуем. Ты серьёзный. Ты серьёзный и босоногий. Вот! Вот пятки Волошина. Так, я хочу тебе и нашим зрителям открыть секрет. За 30 лет журналистики это первый прямой эфир, когда твой покорный слуга в знак мужской профессиональной поддержки тоже решил сегодня провести с голыми пятками. Я ноги мыл неделю назад и они у меня чистые. Показываю тоже – голая пятка,  обе голые пятки. Зачет. Слушай, вот такой Дмитрий Волошин заразил меня своими босыми пятками. Как ты решаешь проблемы с позднего ноября и по начало апреля, когда очень холодно, слякоть и снег на улице?

— Очень креативно это делаю.

— Расскажи.

— Надеваю обувь.

— Все же ходишь в обуви? А какой у тебя размер пяток?

— Размер ног 43 с половиной.

—  Я тебе скажу. Хочу признаться, что это один из немногих эфиров, по которым нет никакого сценария. Объясню тебе, почему – потому что ты слишком живчик. Ты слишком непредсказуем и Бог один знает, чего от тебя ожидать. Поэтому сегодня, наверное, будут полнейшая импровизация, я в голове просто заложил блоки и будем идти по блокам.

— Плывем по течению, как пойдет.

— Пару дней назад, я не знаю, почему ты это сделал, но мы это сегодня узнаем, и массы людей, которые сегодня смотрят нас, это узнают. Ты возмутил информационное пространство, вынес мозг нескольким десяткам тысячам соплеменников, от мата перемата, до возгласов “какой крутой, классный парень Дмитрий Волошин!”. Об этом мы и поговорим. Перед тем, как мы перейдем в область Ветхого Завета – ты поймешь о чем речь, – я хочу тебя спросить: ты по складу характера патриот или как космополит?

— Почему это взаимоисключающие вещи? Мне интересно. Почему нельзя быть и космополитом и…

— Нет я просто задал вопрос. Просто ты можешь сказать и-и…

— И-и. Я вообще против разграничения черного-белого,  красного-зеленого. Давай представим, что одна сущность может иметь несколько граней.

— Я не спорю с тобой, хороший ответ. Попытайся, пожалуйста, протестировать себя публично прямом эфире 21 канала – сколько в твоей душе и в твоих мозгах цинизма, романтизма, идеализма, пофигизма и голового математического расчета?

— То есть, по полочкам разложить, посмотреть по процентам, пирог нарисовать.

— Такая вот гаплогруппа в области IQ, души, взглядов на жизнь, мировоззрения.

— Не буду.

— Чего- боишься? Стесняешься?

— Нет-нет. Это, наверное, секретные ингредиенты, которых не знаю даже я. То есть, мы же не роботы. Это же не матрица, где можно разложить все по градиентам, посмотреть по слоям, что нужно добавить сюда, чтобы получился Волошин. Я понятия не имею, какой там процентаж, и в разные моменты своего существования у меня эти вот штуки прыгают – становится больше, становится меньше. Оно нестабильно.

— Люди которые тебя хорошо знают,  кто работал с тобой годы, потом шли в другие сферы, в другие области, и люди, которые до сих пор работают с тобой, говорят, что ты временами, в особые моменты более чем смачно материшься. Помогает?

— Ну,  у меня маты выглядит достаточно изящно, естественно. Знаешь, для связки речи используешь маты – они так текут красиво, не так, что сказал “хуй”, и почему сейчас сказал “хуй”.

— Тсссс. Мы в прямом эфире, нельзя. Нас могут смотреть дети.

— Ты не предупреждал. Хорошо.

— Мы в прямом эфире.

— Это звучит мило из моих уст, естественно и мило.

— А! То есть, все улыбаются и подносят тебе кофе?

— Там нет женщин, нет детей, естественно.

— А при женщинах и детях не материшься?

— Я стараюсь этого не делать.

— Ветхий завет. Я в это слово вложил твое генеалогическое древо, твою родословную, твои колена и из каких краев ты будешь. Потому что уникальность и каверзность твоей натуры и твоей персоны заключается в том, что ты, вроде бы, каждый день на слуху. Каждый день ты что-то делаешь, каждый день ты о чем то говоришь, каждый день ты кому-то взрываешь мозги – от своей команды, до общества. Но когда я начал готовиться к интервью и наводить справки, а кто, с чем кушается Дмитрий Волошин, очень многие пожимали плечами и фыркали носом. Когда я спрашивал, откуда он, кто его родители, как он попал на территорию Молдовы. Потому что знаю, что ты не здесь родился. Ответы минимальные. Так из каких краев ты будешь?

— Так, в 1974 году я родился в селе Алексеевка Белгород-Днестровского района Одесской области. Отец мой – военнослужащий, молодой лейтенантик из Оренбурга, и мамка тоже из Оренбурга. Они встретились и познакомились в Оренбурге, и на следующий год после свадьбы уехали в Алексеевку – его послали служить в Украину.

— А какой род войск у папы был?

— ПВО.

— Противовоздушная оборона.

— Да.

— Далее. Как ты оказался…

— Далее. 12 лет я там прожил, после отца перевели во Флорешты – служить в Молдову. И я приехал, соответственно, туда. Там я окончил школу, потом произошла интересная история. Я был инженером, наверное, уже в 13 лет. Понимал, что я инженер – я паял компьютеры, собирал и…

— В 13 все началось?

— В 13 лет. В 15 лет я уже спаял свой первый компьютер, Х-спектрум так называемый.  Да, уже были игры. Я четко понимал, чем я хочу заниматься – электроника и компьютеры, это было мое. Я решил поступать ни мало ни много в Бауманку в Одессу – сразу полет. И там произошла интересная история. Я сдал два экзамена, а третий была математика. Я помню, чтобы там была одна задача. Там было несколько задач, не много, но одна из них была пипец какая сложная. Не мог решить ее до последнего, то есть, процентов 30 времени, 40 я потратил на неё. И она не давалась до последнего, пока вдруг я не придумал оригинальное решение, нестандартное. То есть, оно вообще как-то пришло мне ниоткуда. И у меня сложился пазл – я сделал,  вышел, и говорю родителям –  все, поздравляю, я студент Бауманки. Обнимались, поцеловались. Получили результаты – трояк.

— Почему?

— Почему трояк? Не засчитана последняя задача. Я говорю, почему не засчитано? Ответ неправильный? Они говорят, нет правильный. Так и? Мы понимаем, что ты списал, ты просто узнал ответы и попытался придумать какое-то решение, чтобы она подходила. Потому что просто не поняли, как я ее решил. Это было очень обидно. Мы подали на апелляцию, но ничего не помогло, и таким образом я потерял год. Меня не взяли, мне не хватило проходного балла, чтобы попасть в Одессу и поэтому меня отправили учиться в Оренбург. В Оренбурге я поступил в группу кандидатов в Политехнический институт электроснабжения промышленных предприятий и  городов. Проучился там год и потом вернулся в Кишинёв, поступил в Политех на второй курс, и с тех пор я учусь в Политическом институте, учился.

— Позволь полюбопытствовать, это просто очень много говорит о характере человека. Ты в школьные годы где сидел, на так называемой Камчатке или на передних?

— У  меня не было друзей, со мной мало кто общался. У меня был один друг во всём городе, который учился даже не со мной.

— А почему? Не хотел общаться принципиально с кем-то?

— Я был таким задротом, ботаном, если честно.

— Ты был ботаном?

— Я был ботаном жутким. У меня не было друзей. Со мной было скучно, потому что, возможно, не было людей, которые мне были интересны в классе, и у меня прямо с этим была беда. Я очень сильно страдал из-за этого, из-за того, что у меня социальный рейтинг в классе где-то ниже последнего человека под партой. Периодически люлей получал. Возможно, вот это всё и повлияло на то, что эта пружина сжалась, а потом выстрелила позже.

— Я сегодня получил интересное сообщение по твою душу от одного из бывших министров обороны Молдовы, Валерия Плешко. Я сначала не поверил своим глазам, решил его поправить. Он, говорит, наш пацан – флорештский. А я еще не знал, Белгород-Днестровский, пишу, вообще-то он родился не во Флорештах, там он жил. А во Флорештах обычно рождались, рождаются и живут очень нестандартные,  нетривиальные личности. И он искреннее тебя уважает, ты у него в законе. А скажи мне, пожалуйста, – то новомодное словечко – ты вообще по складу, по твоей  основной профессии, it специалист? Айтишник. Ты айтишник?

— Сейчас или в дипломе что написано?

— В дипломе что написано?

— Специалист по вычислительной технике, вычислительные машины комплексы, системные сети называется моя специальность.

— Как  сложно! А если если бы остался Союз, то ты бы сейчас был бы нормальным, стандартным, классным программистом, так? Или айтишники и программисты это нечто другое?

— Ну, смотри. Айтишник – это очень широкий спектр. Дизайнер – это тоже айтишник, и программист – айтишник, и человек с паяльником, который паяет компьютер, да и… Таких профессий там сотни. Моя специализация – не программист. Моя специализация именно железо, то есть, микроконтроллеры, резисторы, материнские платы, память, как компьютер устроен. Я не программирую, поэтому в этом моя суперсила. То есть, я понимаю, как работают электронные устройства. Поэтому тот же Sonr мне было легко вести как проект, потому что я понимал, что я хочу.

— Когда закончил университет или институт или академию, что ты видел на линии горизонта? За что-то зацепился?

— Я  как раз тогда на последнем курсе учился. Это был 96 год. Я первый раз увидел компьютерную графику на экране. 3D графику – не просто, а 3D,  то есть, чтобы ты понимал, компьютеры с зелеными экранами, в которые вставляют дискеты. Нет, не черно-белые, а черно-зеленые, черно-зеленые. И вдруг, я вижу программу,  называется 3D Studio, и там куб вращается – трёхмерный куб! И я wow! –  что это такое? И там один специалист говорит: “Это компьютерная графика, сынок”.  И всё, меня, короче, унесло. Я понял, что… Жутко. Да, я начал изучать, смотреть, потом появился Windows третий, потом появился для него софт, там появилась мышка. Сначала на клавиатуре все делали.

— Даже я помню эту историю.

— И вот, тогда увлекся компьютерной графикой, начал делать компьютерные 3D ролики, 3D анимацию, с 1997 года, и вот до 2018-го. 

— Simpals это твое первое бизнес детище?

— Да.

— А почему Simpals? Расшифруй, потому что многие не знают.

— Может, многие не знают, что фирма зарегистрирована 1 апреля.

— Случайность или сознательно? Учитывая твой характер…

— У  нас был выбор – или первого или второго. Ну, понятно, что выбор, безусловно, пал на первое. Да и можно было и 2-го , ну 1-го. Спросили, название есть? Названия нет. Нам нужно название. Хорошо. И мы штурмовали перед этим с ребятами названия.  Вот, и в конце, когда уже полностью выдохлись, предложили – а если просто назовем “Просто друзья”. Как по-английски? Simple.

— По-английски друзья – это же Friends.

— Есть еще Pals. Приятели, друганы – Pals. Simple и Pals- Simpals.

— Название принадлежит тебе или группе лиц?

— Оно принадлежит компании.

— Давай по порядку. Ты из категории, которая хочет объять необъятное и объединить необъединимое. Когда я узнал о существовании Ганнибала Лектора, я узнал о существовании серийных убийц. А о серийных предпринимателях, что я видел под твоей фотографией на странице Facebook, я никогда такое выражение не встречал, признаюсь. Что значит – быть серийным предпринимателем?

— Серийный маньяк, серийный убийца что делает?

— Убивает серийно людей периодически.

— Периодически.

— По фазам Луны, солнцестояния.

— Все верно. Предприниматель – то же самое. Он делает бизнес периодически, ставит в систему. Маньяк, бывает, убивает по какой-то системе, а предприниматель по какой-то системе создают бизнесы – удачные, неудачные. Пробует одно, второе, третье. Делает это профессионально. Маньяк тоже профессионал, если ты три раза убьешь человека, у тебя уже есть опыт серьезный.

— Досье тебе полиция напишет профессиональное.

— Профессиональный убийца. Профессиональный предприниматель, который делает не один бизнес, не два, не три, а десятками. Это – серийный предприниматель.

— Ну, хорошо. Тогда позволь, логично, что я хочу уточнить. Сколько по твою душу  сегодня приходится компаний, где ты владелец и совладелец?

— Смотри. Как ты меришь компании? Например Simpals принадлежит 100 проектов.

— Так.

— Ну, они все принадлежат Simpals, не у всех проектов есть отдельная компания. Понимаешь, есть компания, и есть проекты – у них отдельная фирма. Да, очень много внутри Simpals рождено и принадлежат ему.

— Но помимо Simpals у тебя появились новые сферы, о которых ты, наверное, еще несколько лет назад даже не думал. Это знаменитые  Волошинские бани.

— Ну, примерно да. Это – отдельная компания, да.

— Ты сегодня и управляющий Simpals, и Волошинскими банями?

— Управляющий Simpals? Не совсем так. Управляет Simpals мой партнёр Роман Штирбу. Я – основатель, владелец вместе с ним, не управляю.

— А ты из категории каких предпринимателей? Ты любишь единоначалие –  сто процентов акций твои, или готов делегировать полномочия и акции своим партнерам?

— Ты  два вопроса задал. Давай их разделим.

— Давай.

— Первое. Готов ли я делегировать свои полномочия команде, скажем так образно, и второе – готов ли я отдавать долю в проектах своей команде. Это не одно и то же, это разные вопросы.

— Понимаю.

— По поводу делегирования. На самом деле, мне пришлось пройти очень долгий путь,  чтобы это принять, это не так просто, как кажется. Наверное, ты сам с этим сталкиваешься постоянно, что нужно все контролировать. Потому что, если ты не контролируешь, ты лох, тебя обманывают.

— А так в любом деле, о Господи…

— Так вот, задача – не сделать так, чтобы команда работала, как ты. А задача убедить себя, что ты готов пожертвовать прибылью, доходом за счет того, что у тебя появится свободное время. Продать, купить это время, дорого.

— Ты его купил?

— Я его купил.

— Сколько сегодня из 24 часов ты отводишь работе, семье, хобби и личному удовольствию?

— Я не бы стал разделять работу на хобби, личное удовольствие и семью. У меня нет таких разграничений. Это моя жизнь. Наверное, правильнее звучал бы вопрос, сколько часов в неделю ты занимаешься неприятными обязательствами как хозяин компании.

— Я хотел чуть попозже, но раз ты меня опередил, ответь.

— На самом деле, есть пул задач которые решает управляющий. Есть некоторые проекты которые я курирую. Некоторые не курирую. Так вот, я стараюсь делать самое вкусное, могу себе позволить делать самую вкусняшку именно там, где у меня есть суперсила.

— Эта идеи?

— Это идеи, это мотивация, это интересные маркетинговые ходы, и я кайфую от этого,  от меня есть польза. А есть эти вещи, где я неэффективен. Например, в системности процессов, в контроле я слаб, и тут мой партнер – просто король. Я туда не лезу. Поэтому количество часов у меня небольшое в неделю, которое могу заниматься работой, которая мне неприятна.

— Если ты скажешь, что ты не можешь ответить на мой следующий вопрос, потому что этим ответом заинтересуется налоговая служба, я попытаюсь тебя понять, и все же, какой самый высокий гонорар ты платил своему партнеру, своему подчиненному за  самую классную работу  за все эти годы?

— Что такое гонорар? Расшифруй.

— Зарплата, гонорар, бонусы финансовые. Ну вот, и стандартная зарплата. А были ли в твоей деловой карьере ситуация, когда ты понял, что твой партнер, подчиненный,  технарь сделал нечто, что для тебя было прорывным таким, wow-wow, и ты  человеку заплатил охранительную сумму?

— Я не хочу говорить про деньги. Я знаю, что у нас высокие зарплаты есть у некоторых людей, не будут называть людей – зарплаты, действительно, высокие. 

— У нас тот вопрос, второй, на который ты так и не ответил – про доли. Потому что любой гонорар – это история разовая. Намного круче получать долю в бизнесе, над которым ты работаешь. Если бизнес перспективен и люди понимают.

— А  когда мы в начале пути, мы не знаем, выстрелит он или нет. Никто не знает этого. Мы все верим, что все бизнесы будут успешными. Поэтому топовым сотрудникам, людям, продукт менеджерам так называемым я даю долю в бизнесе, чтобы у них была мотивация двигаться. Более того, скажу тебе, что человек дорастает до какого-то уровня и принимает для себя решение, что он дальше не может работать на зарплате. Это тоже характеризует его как личность, что вот, я вырос до того, что я не могу – не мотивирует больше зарплата.

— Ты уважаешь таких людей?

— Конечно. Для меня это показатель, что он уже вырос, что он достоин. Я должен подтвердить его компетенцию безусловно, да. Но это с его стороны запрос – посмотри, я уже взрослый.

— И что чаще происходит?

— Чаще происходит, что он получает долю, потому что я понимаю, что на весах: или он получает долю, или он уходит.

— Предприниматель твоего уровня не всегда может ответить на очень глупый тупой, простой вопрос.

— Не задавай его.

— А я задам.

— Ну, давай.

— А сколько сегодня в совокупности во всех твоих компаниях работает людей?

— 254.

—  254 человека вместе с тобой?

— Нет, без меня. А ты веришь всем предпринимателям, которые точно отвечают на вопрос? 

— Я удивлен, я удивлен твоей точностью.

— Ты ж проверить не можешь. 

— Ну, скажем так, я не то, что попытаюсь в данной ситуации, я говорю абсолютно искренне – я доверяю этой цифре, которую ты произнес публично прямом эфире. Прости за, может быть, непростой, жесткий, каверзный вопрос. А ты вообще по жизни часто используешь цинизм?

— Постоянно.

— Это форма защиты?

— Это, мне кажется, успешная форма коммуникации – это троллинг и радикальная честность.

— Знаешь, мы знаем срез, часть нашей аудитории, которая нас смотрит – это люди, не удивляйся не падай, это связано с возрастом,  социальным статусом – которые не знают, что такое слово троллинг. Расшифруй.

— Это когда ты говоришь человеку то, что ты про него думаешь открыто в глаза, немного приукрашивая, чтобы вам было понятней.

— Ну, ты же можешь это себе позволить в отношении подчиненных из своей команды, но ты не скажешь премьер-министру и президенту, тем более.

— Нет, ты не прав, потому что я быстрее это позволю сказать вверх, чем вниз. Потому что если я говорю сверху вниз, это выглядит как прессинг и давление, и наезд, понимаешь? Я – босс. Это не круто. Круто говорить в ровне или наверх, вот это круто. А вниз, не надо много ума для этого и яиц.

— Я не поверю, если ты скажешь, что в твоей профессиональной карьере никогда не было, вот когда у тебя происходит жесткий разговор с начальством, прости, с коллегами, подчиненными. И человек в сердцах может тебе сказать – ну, ты, босс, и козёл. Такое было?

— Было пару раз, да.

— Что дальше? Как сложилась профессиональная карьера этого человека? Этих людей?

— Я такой, что если ты имеешь в виду, что его сразу я уволю, то я могу уволить за другое, но точно не за это. Для меня это – всегда показатель, что я всегда уважаю людей, которые говорят то, что думают. Это, кстати, большая редкость, в нашей стране.

— Для меня в этом  городе так это – колоссальная редкость.

— В Америке тоже, в Америке там еще больше polite люди.

— Итак, у тебя 254 человека, так? Скажи мне, скажи нам пожалуйста…

— Мне не нравится  формулировка у тебя.

— А  ты бы как сформулировал вопрос?

— Моя команда состоит из 254 человек.

— Хорошо, принимается, не проблема. Мне нравится формулировка. Итак, твоя команда состоит из 254 человек. А сейчас вопрос на один миллион леев. Из 254 человек в процентном отношении сколько ты назовешь так называемым пушечным мясом? Есть такое слово в русском языке – от которых ты можешь избавиться в любой момент и найти им замену. А с каким количеством процентов ты бы хотел состариться, выйти на пенсию, дальше спокойно жить на дивиденды от своих компаний и пить с этими людьми пиво где-то на берегу Мексиканского залива?

— Смотри, еще раз хочу повторить, что у нас команды устроены по-другому, по-современному. Это значит, что я не могу залезть команду и уволить человека. Они формируются, они работают автономно, и автономно принимают решения, они автономно сами ставят себе цели на следующий квартал, объявляют их нам, оунерам, что вот, мы хотим добиться.

— Нам – акционерам? Учредителям?

— У нас такая схема, называется OKR – Objectives and Key Results, то есть, говорит – мы хотим через три месяца стать, например, площадкой по продаже билетов номер один. За три месяца. Амбициозно. И мы говорим – здорово, что для этого нужно сделать? Для этого, чтобы стать номер один, нам нужно столько-то билетов продать, столько-то ивентов сделать. Конкретные цифры. Так, мы говорим, ну ок, но, блин, это практически нереально. Мы только открылись. Они – вот там мы попробуем. Дело в том, что в этой системе в чем прелесть, что мы не наказываем за недостижение цели,  понимаешь? Есть KPI стандартный, и ты не выполнил – всё, ты плохой. Выполнил – это молодец. Здесь твоя задача, как можно быстрее и выше поставить, чтобы прыгнуть, дотянуться максимально. Чем выше ты ставишь, тем максимально высоко прыгнешь. Поэтому мы стараемся здесь людей мотивировать, и они внутри коллектива сами себе ставят цели и сами к ним идут, и сами нанимают людей, сами увольняют людей. Потому что, если я скажу, они поставили цель себе, а я – увольте Васю. А они скажут – а мы без Васи не можем. Ты сейчас нам режешь крылья, мы поставили себе план, ты мешаешь. Может быть Вася незаменимый сотрудник, я же не знаю. Я не с ними, я не могу так судить. Но, если говорить по статистике, то это процентов 20 – по принципу людей, которые приходят-уходят, и ничего не меняется особо. Это во всех коллективах, не только у нас. То же самое, наверное, сказал бы про те 20 процентов, которые остаются. Тоже 20 процентов, которые тащат все. Но насчёт пива и старости, у меня была долгая история работы, через меня прошли тысячи человек, и хочу тебе сказать, что не всегда опыт работы с друзьями в компании – ок, потому что очень сложно разделять личное и рабочее. Поэтому в Молдове многие на этом прогорели, и не только в Молдове. Во всем мире такая история, поэтому круто, когда ты не делаешь, не создаешь с друзьями бизнес, а когда друзья появляются в бизнесе. То есть, сначала бизнес, а потом друзья, а не наоборот. Эти отношения намного крепче.

— Тебе известно такое выражение 7 смертных грехов?

— Конечно.

— С какими из них до сих пор борешься и не можешь победить?

— У меня перфекционизм есть, но он не входит в 7, он, наверное, восьмой грех. Это – всегда пытаться сделать лучше, чем ты можешь. Это обычно ведет в тупик, и я от этого очень сильно страдаю. Вот, а если из тех  семи грехов…

— Из классики.

— Из классики. Да. Пройдемся по ним по всем, я тебе в двух словах про каждый скажу,  страдаю им или нет. Сейчас не уверен, что я могу все вспомнить. Прелюбодеяние – с этим все ок.

— Ты говоришь все ок, потому что супруга сейчас смотрит наш прямой эфир?

— Я хоть и ебливый, но не гулящий.

— Тссс, мы ж договорились не матерится.

— То есть, я люблю жену, люблю любить, но я не гулящий. С этим вопросов нет.  Так, жор.

— А  когда ты поставил на этом точку? Сколько лет назад?

— На чем?

— На слове гулящий, или такого не было по определению?

— Не было.

— Супругу зовут Виктория, насколько я помню?

— Виорика – точнее.

— Вы с Виорикой познакомились, и точка, другие женщины тебе неинтересны, и даже не пытались ни соблазнить, ни вскружить голову? Невозможно.

— Конечно, пытались.

— Виорика, я надеюсь, он говорит правду.

— Она все знает.

— Кстати, насчет Виорики. Читал о тебе сегодня после публикации анонса очень много гадостей. Я их стер. Я могу не разделять твою точку зрения, но я не позволю в адрес своей гостя говорить всякую ахинею.

— А что люди говорят?

— Впиши это в реестр одного из семи смертных грехов. Вот, пишет наш зритель и коллега, давний знакомый. Я сначала прочитаю его текст. Надеюсь Виорика это подтвердит. А если не подтвердит, ты можешь сказать этому человеку все, что думаешь в эфире. “Артур, ты в своем, простите за нескромность, замечательном анонсе не отразил самое главное и уверен, что Дима, которого с его супругой Викой я знаю более 20 лет, подтвердит самое главное в жизни Дмитрия – это его любовь к жене”, – пишет тебе Олег Соловьевич. Это так?

— Почему гадости?

— Нет, я стер. Я тебе сказал, что я могу не разделять твою философию, жизненные уклады, прочее, но ты мой гость со всем вытекающим отсюда уважением. И, как у горцев ты зашел в мой аул и мою хижину.

— Хорошо, ответить можно?

— Да, конечно.

— Я скажу, может быть, крамолу и, может быть, девушки, которые сейчас смотрят…

— Не забудь, мату – нет.

— Нет, все мы договорились, да. Но я считаю, что в жизни мужчины на первом месте всегда стоит работа, всегда. Настоящий мужчина – это его миссия, это его задача, это его дело. Второй уже идет женщина, поэтому в моей жизни Виорелия на втором месте. Но второе место твердое.

— А она-то приняла и поняла?

— Да, не сразу. Последние лет 7-8 она приняла это и уважает.

— Но одним из, если мы пройдемся по всем семи смертным грехам, это будет долго.  Давай спрошу о том, что так любят мужчины, особенно ночами или когда их никто не видит, и с этим очень трудно бороться. Ну, мы как каким-то образом стараемся себя держать в форме, но этот грех называется чревоугодием. У тебя с этим как?

— Так себе. Чревоугодничаю. Я поэтому стараюсь много двигаться – потому что люблю много поесть.

— Ты не сторонник модных тенденций под названием “веган” или “вегетарианец”? То есть, ты – мужик который может вкусить мясо?

— Да вот, диета. Знаешь кето диета, когда надо есть только белки  и жиры. Прекрасная диета, она очень эффективная. Ешь сколько хочешь мясо, жир и овощи. И все нормально, ты худеешь.

— Прости за нескромный вопрос, мужчины меня поймут. А что у нас алкоголем?

— Нормально все. Надеялся, что вы мне предложите перед эфиром, но…

— Нам предложили, но… Может быть в рекламной паузе? Надо попросить ребят, а? Принесите нам. Я сейчас поймал себя на мысле,  что я тебе очень признателен, что ты,  вот ты – босоногий босяк, как ты сам себя называешь. Я тебе искренне признателен, что ты не нудист, потому что представлять себя голым студии – меня это бы напрягало, и у меня, наверное, были бы проблемы с руководством.

— Почему ты об этом сейчас?

— Нет, это я просто вот слушаю тебя, и начинаю прогнозировать. Я сказал – я к тебе пришёл впервые наверное за последние лет 20 без единого сценария, я понимаю, с кем имею дело. Так значит, ты пьёшь. Ты пьешь все, что горит?

— Да. Сейчас мы разрабатываем специальные зелье по секретному рецепту, которым я буду угощать гостей после бани. Это будет специально только на травах. Я не могу рассказать, ты чего? Вот тебе нужно просто прийти и попробовать.

— Мы придём, я попробую. 

— 33 градуса.

— 33 – терпимо. Если бы ты смог пригласить в баню на твой изумительный квас или это колдовское зелье 33-х градусов крепости Илона Маска или Никола Тесла – ты бы кого пригласил?

— Давай опять уберем “или”. И-и.

— А, и-и. Хорошо, мне нравится твой нестандартный подход.

— Твоя графа в твоем CV. Ты когда себя величаешь режиссером, ты на что уже замахнулся или намерен замахнутся?

— А ты знаешь про мою режиссерскую карьеру?

— Я слышал, что много-много лет назад ты запустил, насколько помню, это был первый первый шаг в этой области, какой-то шикарный мультфильм. Врать не буду, я не помню, чем эта история закончилась. Кажется, Гугуцэ, и ты любишь буквы “и”. 

— Печальная история.

— Почему?

— Ладно, тогда расскажу тебе нашу анимационную историю.  Странно, что ты не видел наши мультики.

— Но я не могу все знать, это же логично. Когда пригласишь на напиток 33 градуса, вот и включишь, мы посмотрим все.

— Может быть, попросим редактора посмотреть зайти? Посмотреть молдавские мультфильмы про невезучую Смерть.

— Это то, что ты делал?

— Да. Смерть-неудачница. Может быть, ты видел эти мультики.

— Нет, не видел. Врать не буду, не видел.

— История началась 2008 году, когда я понял, что сотни рекламных роликов, которые сделала наша студия, не приносит мне прибыли, а приносят геморрой. То есть, все деньги, которые я зарабатывал с рекламных роликов, я раздавал ребятам в студии на зарплату, на аренду. Мне ничего не оставалась, зато я имел постоянные проблемы, гембель с клиентами. И тогда я понял, что уж если впахивать, то давай мы впахивать будем так, чтобы что-то после нас осталось. Поэтому я вышел на рынок и говорю –  все, нас больше не существует, мы рекламу больше не делаем.

— И до сих пор не делаете? Принципиально?

— Мы делаем теперь мультфильмы. Будет первая молдавская анимационная студия, которая делает мультфильмы международного качества. Вот таким образом появились мультфильмы про Смерть и Цыгана.

— Смерть и Цыган. Первый?

—  Да, потом появилась история про дедушку Баро и его сына Тагара.

— А  почему такие странные имена?

— Потому что у меня появилась идея сделать полнометражный фильм. Цыган – назывался так тогда. Цыган звучало в 2008 еще нормально, сейчас уже звучит так немножко…

— Благодаря памяти Михая Волонтира, царство небесное. Так.

— Мне интересно рассказать историю про цыган, потому что мне очень нравится свободолюбивый народ, которого сложно в оковы поставить. И так же появилась Смерть – Джи. Смерть, которая немножко не такая, как все. Она очень сопереживает своим жертвам, к которым приходит, и она никак не может справится со своей задачей. Очень добрая.

— Джи это героиня?

— Герой.

— Джи – это южнокорейское?

— Нет. Джидо по-цыгански – это “живой”. А Джи сокращенно от Джидо.

— У тебя фильм, посвященный цыганам?

— Цыганам и Смерти.

— И Смерти. Интересно. Интересный выбор твой.

— Вот после этого мы сделали все 6 мультфильмов про Смерть. У меня висит на стене плач, как я называю, и стоит более 70 первых мест по всему миру на фестивалях. Я стоял на одной сцене с Диснеем. Мы бодались за первое место, и плюс мы сделали первый в Восточной Европе VR мультфильм который называется Aripi.

— Расшифруй, что означает VR?

— VR – когда смотришь в очках. Погружение, где-то можно заглянуть, видишь стол, что ты можешь заглянуть под стол посмотреть что под столом находится и наблюдаешь за действием. Фильм я посвятил своему другу, пропавшему дельтапланеристу Юрию. Эта история про крылья. Тоже собрал очень много.

— Пропал здесь в Молдове?

-Да.

— Его так и не нашли?

— Не нашли. Он был моим другом, я посвятил ему этот мультфильм. 

— Четыре мультфильма насчитал.

— А, нет – всего шесть.

— А почему? Хорошо, прости, кровь скольких народов течет в твоих венах?

— Ну, у меня у меня вообще знаешь – я отправил анализы на расшифровку в три разные клиники.

— Да, это сейчас очень модно.

— Это недорого стоит,  там 50-70 долларов – кровь, чего я глупости говорю, слюну.  Вот, и что любопытно, что они все примерно одинаковые результаты показывают.

— И?

— Результат, что у меня очень много балканских народов намешано, как это ни странно. Да, хотя у меня…

— Как бы, да – твоих родителей.

— У меня корни балканские, потому что фамилия Волошин этот волохов, волохи, Волошины. И ДНК подтверждает, что у меня около 50 процентов балканской крови, то есть, Восточной Европы. Плюс русская, и плюс на 25 процентов я еврей. 

— 25%?

— Дау меня дед еврей 100 %, а у меня осталось 25%.

— Учитывая национальность тех самых Адама и Евы, меня это абсолютно не удивляет. А ты не пробовал… я знаю, что в Молдове есть два специалиста очень хороших, которые могут помочь докопаться до самых оснований генеалогического древа,  не нанимал их,  чтобы докопаться кто ты есть?

— Я  не с ними работал, я искал больше в России, потому что здесь искать тяжело.

— Понимаю, если ты не отсюда.

— Оттуда копали, да нашли. Середина 19 века, есть родственники.

— Это самый нижний край?

— Пра-пра-прадед. Да, нашли. Есть альбом, есть фотографии, я этим заморочился. Есть такой проект.

— А как так произошло, что ты вложил столько энергии, идей, мыслей, времени в производстве этих мультфильмов, а их в Молдове практически никто не видел. Вот так, чтобы народ о них говорил.

— Ну, ты заблуждаешься, многие видели. Ты просто поспрашивай. Они достаточно популярные. У нас просто других мультиков как бы и нет в Молдове.

— Да, но ты их создал, насколько я понимаю, как в старое, доброе, советское время. Как будто мультфильмы-диссиденты. Ты их снял, потратил энергию, деньги и время, и на полочку, и уже нигде не крутят, нигде не показывают. Почему? Никому не интересно?

— Наверное, чтобы ты понимал на YouTube 100 миллионов просмотров.

— Это впечатляющая цифра для мультфильмов. А тема смерти – очень интересный вопрос, непростой выбор, который рано или поздно задают себе все – что там за чертой. А почему ты остановился на этой, наверное, самой страшной тайне человечества? Цыгане и Смерть?

— Я люблю парадоксы. Я люблю необычные вещи, когда ты говоришь – нет, и Смерть, который не умеет убивать, мне кажется это очень интересная штука.

— То есть, это нестандартный, мягко говоря, подход к делу.

— Да, то есть, наделить стандартного персонажа нестандартными качествами – это всегда весело и всегда это поле для размышлений, а что из этого может получиться?  Я, на самом деле, написал сценарий полнометражного фильма. Вот, и мы работали с российским продюсером, который фильм “Брат” сделал, например, мультфильм “Три богатыря”. Может, ты их видел. 

— Да, это я знаю, эту историю.

— Но я обосрался из-за своего перфекционизма и сценарий не закончил. Вернее, я его сделал – он мне не нравился и я переписывал его до тех пор, пока не перегорел. Это одна из болячек, которые мне мешает делать хорошие вещи.

— Давай затронем одну запретную тему. Табуированную, особенно в прямых эфирах молдавских, кишиневских компаний. Ты никогда не думал о том, почему в нашем сказочном и чудном царства государстве, как я называю Республика Молдова, и у нашей нации есть своя тёмная сторона Луны. Почему у нас не любят на уровне ДНК и генетики людей состоявшихся, успешных, как ни странно, улыбающихся, имеющих яркое, солнечное, светлое Я? И, что немаловажно, не боящихся это Я выставлять на показ. Почему обязательно их надо постараться пинками под зад или подзатыльниками опять втолкнуть какую-то серую, бесформенную, безликую массу людей?

— Не понимаю, почему ты опять говоришь про нас, про Молдову, и ты думаешь, что этой тенденции нет во всем мире. Почему ты не думаешь, что это часть человеческого существования в принципе?

— Поверь, мне интереснее, что происходит здесь, чем происходит в той же Австралии, на родине Илона Маска. Потому что мы здесь живем. Это наша родина.

— Ну, я бы не стал так сгущать краски. То есть, я не чувствую прессинга, ненависти, если ты на меня намекаешь. Я не чувствую, например, что меня люди не любят, что они про меня гадости пишут.

— То, что ты опубликовал пять дней назад,  о чем мы поговорим. Уверен, что очень многие этого ждут из тех, кто нас смотрит и будет смотреть на YouTube обязательно вернемся к этой теме. Вот, я поймал, что там было более 700 или 800 перепубликаций. Я считаю, очень тупое слово скажу открытым русским языком,  потому что язык, на котором ты разговариваешь, будь то румынский, русский, китайский, фарси или английский, надо уважать и ценить. Я не понимаю слова “пост”,  слово “пост” на английском есть, еще другие понятия и выражения. Я “пост” всегда расшифровываю по-русски как популярную публикацию. Так вот, на твоей публикации пять дней назад тысячи, тысячи реакций, более 700 -800 перепубликаций и просто офигительная куча комментариев, где не было никакой пограничной зоны,  не было золотой середины. Подонок и гад тире Волошин, или wow, Дмитрий Волошин для нас открылся с новой стороны. Вот я об этом говорю, потому что, когда человек старается выйти за рамки горизонта, выйти за узкие рамки своего амплуа, что вот он, предприниматель-марафонец- банщик, и позволить себе затронуть одну из самых щепетильных тем этой страны, этой нации, и пошла снежная лавина. Почему так? Что людей пугает, что людей бесит? Что людей задевает? Почему ты, я, Вася Пупкин не  имеет право выйти на площадь и сказать тому или иному политику – ты мудак и подонок, а ты наоборот – ты будущий герой нации и национальный лидер страны. Заклюют, затопчут, пережуют и выплюнут, через неделю забудут как тебя звали.

— Тут вопрос, наверное, не в том, почему люди так себя ведут, а, наверное, почему другие боятся говорить то, что думают.

— Давай так сформулируем – почему? Да, у нас, вроде бы, демократия, в отличие от многих стран мира, где тебе не впаяют 20 лет.

— Боятся осуждения. Я понимал, что этот пост вызовет резонанс. Но я не думал, что такой. У меня ощущение, что тут как при массаже триггерной точки – вот, я делаю массаж, вдруг – бац! – на эту триггерную точку наткнулся. Я не знал, что такой будет резонанс.

— Ты хочешь сказать, вообще сказать, что это было… 

— Я понимал, что там написано.

— Но не ждал такой реакции?

— Да. Я понимал, что будет “за”, будет “против”, но я в этом интервью тебе сегодня открою еще одну тайну – почему я хожу босиком. То есть, меня часто спрашивают, и ты меня тоже спросил.

— Под конец. Как вишенка на торте.

— Так получилось, что сейчас перенесу сюда. Для меня последнее время последние 5-7 лет у меня был инсайт. Я понял, что я для меня целью жизненного пути является получение свободы. Да, свобода от обязательств.

— Ты в это веришь?

— Абсолютной свободы не бывает.

— Только что хотел это сказать.

— Но максимум – да. И, например, свобода от чужого мнения, от зависимости от чужого мнения – это очень большой кусок свободы человека. А от этого нужно избавляться, потому что зависимость мешает тебе, она тебя прижимает к земле, и вот, хождение босиком – это одна из тех практик, скажем, которые позволяет мне перестать париться о чужом  мнении.

— А ты вообще сейчас наплевал, что о тебе думают?

— Да, абсолютно. Ну нет, подожди, стоп. Я еще не просветленный, меня еще, конечно, некоторые вещи царапают, но намного меньше, чем раньше. Я  понимал, что будет хайп, но для меня важнее озвучить то, что я думаю, и намного важнее быть,  чувствовать себя свободным, чтобы я не сидел с закрытым ртом, потому что я боюсь,  что меня осудят, понимаешь?

— Я тебя понимаю. У меня сейчас возник один вопрос. А ты уверен, что значительная часть наших соплеменников тебя поняли, и понимают, и будут понимать?

— Нет, не уверен. Я, более того, скажу, что я не уверен, что я написал корректно пост, чтобы меня четко интерпретировали.

— Ну, ты написал изумительно на русском языке. Я не знаю, кто тебя редактировал,  если ты настолько знаешь русский язык.

— Google хорошо знает, запятые расставляет. Ну, смысл, конечно, он не сделает тебе,  но запятые подправить сможет. Я не об этом. Мне, судя по комментариям, показалось, что люди подумали, что я собираюсь изучать румынский язык только потому, что война.

— Многие связали, потому что ты целый абзац уделил теме Украины. Давай так, тогда по порядку, как ты любишь. А вот когда произошла та именно триггерная ситуация, я перефразирую твои слова, когда у тебя возникло дикое желание, как первый шаг к максимально возможной свободе – снять обувь и предоставить своим пяткам максимальную свободу топать по гравию, по грунту,  по асфальту, по бетону и прочее? Когда это было?

— Давай мы сейчас, вот сейчас главное не потерять нить, это сложная история. Я хочу многоходовочку рассказать.

— Я постараюсь все запомнить.

— Значит, как у меня появляется желание что-то делать вообще в жизни, чем заниматься. Это имеет отношение к этому посту тоже. У многих людей перед тем, как решить заняться чем-то, происходит длительный период изучения, вникания,  тестирования, взвешивания за и против.

— Или критическая ситуация, которая в кардинально меняет взгляд на жизнь. 

— Наверное, или так. У меня же, начиная со своей первой деятельности, когда я компьютерами торговал…

— Ты торговал компьютерами?

— Да, ну так 999 и появились. Я был специалистом по материнским платам, процессорам.

— Ты продавал компьютеры, которые создал своими руками?

— Нет, я их покупал в одном месте, продавал в другом месте. Потом понял, что нужно сделать площадку в интернете, где это будет делать легко. 999 – это была сначала компьютерная биржа, где продавались, покупались комплектующие. И заканчивая этим постом – схема следующая: живу я себе, живу, занимаюсь каким-то своим видом деятельности, и обычно даже скучаю, потому что я ничем не увлечен. Бывает  период в жизни, когда я ничем не увлечен. Я очень мерзкий, при этом очень грустный,  без настроения хожу и жду. Я не изучаю, я просто жду. Потому что вот это бац!  происходит очень резко. Вот спортом вообще никогда не собирался заниматься. То есть, я просто в один день…

— В школе что практиковал?

— Ничего не практиковал. Для меня пробежать 3 км было адом, я потом год еще вспоминал и вздрагивал.

— Ботан ботаном.

— Ботан ботанович. Спорт – то же самое. Просто сидел, вдруг кто-то прислал ссылку – посмотрите, какие айронмены бывают офисные. Я прочитал ссылку и всё – я улетел.  Что? Как? Еще история, что это за одну ночь. Все, на следующий день я искал кроссовки и меня просто унесло на 10 лет. Просто – бамц! – в один день, и я потом думал про спорт 10 часов в день, и я не мог соскочить с этого.

То же самое у меня было и с анимацией. Я тоже в один день понял, что я должен делать мультфильмы. Просто в один день меня шандарахнуло, я пришел, говорю – студию закрываем, мы с сегодняшнего дня делаем мультики. И делал мультики еще 10 лет. То же самое у меня произошло со стартапами, которые мы сделали – Sonr. И  в конце концов, когда как бы жена умирала с меня, когда я в глазах там успешный предприниматель, с большими проектами в Молдове, с крупнейшими проектами в мире – Sonr, Lobster, индустриальные форматы для видов спорта создаем во всем мире. Да, у нас там компания в Америке, и вдруг я прихожу к ней говорю – любимая, с  сегодняшнего дня я буду строить баню в Дурлештах. Я банщик. Все, пиздец. Все извините, да что ж такое.

— Это правда, что перенос бани у тебя произошел после того самого знаменитого якутского марафона? 

— Тогда у меня появилась любовь, которая росла, и в один момент я понял, что не просто хочу ходить в баню. Я хочу открыть банный бизнес, заниматься банным бизнесом. Я хочу развивать банную культуру в стране, хочу сделать так, чтобы в Молдове это было принято.

— Была критическая ситуация, которая тебе изменила мировоззрение?

— В  том-то и дело, что это происходит вот так, я не понимаю, почему. У  меня есть ощущение, что просто кто-то оттуда открывает мне мозг и вставляет мне кол – теперь ты банщик, теперь ты должен сделать, чтобы в Молдове узнали, что такое баня. Нравится тебе это или нет, ты этим занимаешься. Я это не делаю, потому что мне нужна там прибыль какая-то, мне. Я просто не могу по-другому – вот просто миссия, понимаешь, такая есть.Тоже самое произошло с этим постом. Просто я 30 лет жил в этой стране, пытаясь вот так вот пройти по краю, не изучая языка, то есть, я понимаю процентов на 50-60, но мне очень часто бывает некомфортно поэтому.

— Ты понимаешь, но не разговариваешь?

— Да, я половину понимаю даже, не все понимаю. Понимаешь? Такое – lapte, carne – да.

— Из того, что я прочёл своими глазами, мнение следующее. Волошин продался нынешней власти, Волошин стал конъюнкту́рщиком. Я о той самой публикации 5 дней назад. Волошин решил сыграть пока никому непонятную игру, кроме тебя и твоей супруги. Волошин что-то задумал, Волошин  спятил. Какая из версий верна?

— Никакая, все мимо.

— Так что, опять просветление?

— Так вот, спасибо что перебил. Я как раз об этом рассказывал, что вот это вот все 30 лет у меня потихоньку накапливалась, это ощущение, что, блин, это не нормально.

— И прорвало 5 дней назад?

— И вот, меня прорвало, когда я очередной раз смотрел новости, я смотрю News – ситуацию. Да у меня ж накапливается еще, когда я еду за границу, в отель какой-нибудь. Я стараюсь не говорить по-русски, у меня ощущение, что когда говорю по-русски, на меня на меня косятся, мне некомфортно.

— Ты понял сейчас или полтора года, или это было раньше?

— Это было и раньше, но не было так навязчиво. Сейчас, последнее время это очень активно. И вот, это все накапливался, и когда я опять, в очередной раз увидел новости, я понял. У меня просто щелкнуло в один момент – я хочу выучить румынский язык, и хочу говорить так, как на русском. Для меня это челлендж такой же, как и пробежать марафоны, такие же сделать крутые мультики.

— Расшифруй для определенной категории нашего аудитории слово челлендж.

— Челлендж – это вызов. Да, это для меня вызов, я хочу говорить на румынском языке так же, как я говорю на русском языке. Мне жутко стыдно за то, что я не делал это 30 лет. У меня есть миллион, конечно, объяснений, что можно и так, и слава Богу, что в нашей стране можно так говорить. И что у нас не давят, нас в тюрьму не сажают, не выгоняют. Но это ненормально – жить столько лет и не знать языка, и это я отчетливо понимаю, и поэтому, в первую очередь, я хочу знать, чтобы чувствовать себя здесь свободным. И опять возвращаюсь теме свободы – невозможно чувствовать себя свободным, не зная языка страны, в которой ты живешь.

— Тогда давай по порядку. Насчёт того, что это была не конъюнктура, это был не хитрый прием, ты не сошёл с ума,  это было некое озарение 5 дней назад и тебя прорвало.

— Да.

— Тогда объясни, пожалуйста, всем, кто ждёт эти вразумительные, адекватные ответы. Все было бы понятно, если бы ты целый обзор не потратил на, даже мне, даже нам журналистам не понятное объяснение. Волошин – потенциальное изучение языка и война в Украине. Почему войну в Украине приплюсовал к тому всему?

— Я приплюсовал войну в Украине, потому что то, что сейчас там происходит, обесценивает русский язык, к сожалению большому. Мы очень много потребляли контента на русском языке, мы смотрели телевизионные шоу, мы читали русские книги, мы смотрели кино, новости и все было сделано на очень высоком, крутом уровне. Сейчас этот мир уходит в тень – русский мир, потому что все мы пытаемся потреблять оттуда, а оно сам знаешь какое сейчас. Оно всё прилизанное, примазанное, лживое иногда, и я не хочу этого касаться. Я хочу переключиться на сторону информации, где она, во-первых, со всех сторон, она разнообразная и она больше похожа на правду. Я не говорю про украинские СМИ, мы понимаем, что там с одной стороны – пропаганды. Я хочу потреблять информацию не искаженную. И поэтому то, что происходит в Молдове, слава Богу, я считаю, что мы живем в демократической стране, где мы можем получать информацию с разных источников. 

— А я правильно тебя понимаю, если не перепутал, не разучился читать между строк.  Если говорить о сегодняшней российской действительности, реалиях, ты скорее всего на стороне Навального и Тарковского, нежели на стороне Путина?

— Ну, по-моему я недвусмысленно говорю, что я осуждаю Кремлевский режим и политику Путина. Я это делал несколько раз открыто, и я надеюсь, что когда-то этому режиму придет конец.

— А сколько на это ему отводишь лет?

— Я думаю, что это произойдет неожиданно и в самое ближайшее время.

— Повторится вариант 91 года,  в который никто не верил?

— Нет, я думаю, что будет все банально и тогда, возможно, все вернется. Я обожаю русскую культуру. Я думаю на русском языке, я буду говорить на русском языке до конца жизни.

— А дома на каком языке общаешься?

— На русском.

— И с супругой, и всей семьей?

— Да.

— А скажи мне, пожалуйста, я понимаю, что история не любит и не терпит сослагательных наклонений, как сказал мудрец, но ты говоришь, это может произойти очень стремительно. Неожиданное – бац! – как падение метеорита или или кометы, не дай Бог. Ситуация в Украине определение непредсказуемое, и финал этой войны может быть самый непредсказуемый. А если случится ситуация, не дай Бог конечно, что русские танки окажутся в Бендерах – ты что сделаешь? Ты почешешь в эмиграцию или возьмешь автомат и будешь отстреливаться?

— Опять не попал. Я останусь в стране точно. Мы уже договорились с семьей, что их отправляю, а я останусь здесь. Не факт, что я возьму автомат и буду бежать на танки. Возможно, я буду полезен чем-то другим, но я из страны не уеду. 

— Возвращаемся к твоей публикации 5-дневной давности. Я перелопатил наши источников, вот уже 30-й год, сколько я в журналистике, но не могу понять и получить ответ на один вопрос. Наша “уникальность” как нации – здесь много народов, – и как страны, заключается в том, что мы придумали неимоверно глупое, тупое, нелепое название своему языку под названием “государственный язык”. Я не встречал такого нигде в мире цивилизованных стран, может быть, членов ООН. Тебя это не бесило, не бесит до сих пор?

— Нет, мне на самом деле не так принципиально, как называется – румынский или молдавский. 

— А почему ты использовал выражение румынский язык, а не молдавский? Многие тоже задавали тебе этот вопрос.

— Да, это очень скользкая тема. 

— А ты, будучи прагматиком, попытайся объяснить коротко и прагматично. Почему? Опять случайность?

— Нет, не  случайность. Я сознательно это сделал. Думал написать в скобках  молдавский, но румынский. Почему? Потому что, наверное, для многих использование молдавского языка означает, что мы когда говорим про нашу аутентичность, мы говорим про нашу историю, мы говорим, что румыны должны говорить на молдавском языке, а не мы на румынском. И так было бы правильно, потому что история говорит о том, что Молдова все-таки первичнее, чем Румыния.  Но у меня практический подход к языку, я разделяю вещи – язык, на котором меня здесь поймут, и язык как какой-то символ нашей исторической принадлежности. Я не историк и не политик, я в это влезать не хочу. Я знаю, что в мире существует румынский язык, он во всех учебниках. Молдавского, насколько я знаю, нет. Поэтому, если меня спросите про унионизм, например, то категорически нет. Я считаю, что Молдова первична, Румыния вторична. Но язык я называю румынским.

— А позволь полюбопытствовать, а если говорить о вероятности будущего этой страны, которая для меня, честно скажу в прямом эфире, покрыта мраком. Я уже тридцатый год не понимаю, куда мы идем и для чего мы идем. Нас ожидает судьба Чехословакии или судьба ГДР?

— Опять почему надо выбирать из 2 вариантов? Возможно, у нас есть свой путь.

— А какой свой путь? Я его не вижу, я его не понимаю, я его не чувствую. А ты что чувствуешь?

— Я во что-то могу верить, а не чувствовать. Никто не чувствует. А вот верить, ты можешь в одно, я могу верить в другое. Я верю в то, что Молдова может стать второй Исландией. Я верю в то, что можно стать маленькой Эстонией.

— Почему тридцатый год мы не становимся ни Исландией, ни Эстонией? Ни Сингапуром, не Макао, ни Швейцарией.

— Потому что, возможно, мы за 30 лет хорошо продвинулись, больше, чем за 100 предыдущих.

— В чем?

— В чем. Ну, смотри, давай посмотрим. Мы привыкли, мы живем, и многих вещей не замечаем, которые на самом деле ценны.

— Возможно, замыленный взор.

— У нас практически нет преступности, у нас тихая и спокойная страна.

— У нас нет преступности?

— У нас нет преступности.

— Ты видел статистику последних дней – как убивают детей, насилуют?

— Это есть везде, ты сравни уровень.

— Если ты сравниваешь с Лос-Анджелесом и Сан-Франциско…

— Сравни с Москвой, с Киевом – у нас намного спокойнее. У нас демократия, чтобы не говорили, у нас демократическое общество.

— Ты сейчас иронизируешь про демократию?

— По крайней мере, я могу выйти на площадь и сказать Jos! кому угодно. Мне руки не скрутят и в каталажку не увезут. Ты можешь в прямом эфире это сказать.

— Ну да, согласен, все познается в сравнении. Если сравнивать с той же Россией, то у нас супер выгодное положение, или с Китаем.

— У нас, так или иначе, развиваются технологии. Например, были сейчас семьей в Японии. Хочу сказать, что многие вещи у нас продуманы лучше и работают лучше, чем  в Японии. 

— Да ну!

— Да, у нас технологии, очень хорошее проникновение технологий в человеческую жизнь.

— Я был в Японии дважды. Я просто фантастически влюбился, я бы хотел оказаться там еще на полгода. Но то, что я там увидел, мне кажется, мы и за 500 лет и рядом к ним не подойдем. А что тебя так сильно возбудило, удивило?

— Мне чтобы билеты купить на поезд надо было пойти на вокзал.

— Чтобы купить билет в Токио?

— В Токио, да. Я не понял, в чем прикол, я простоял в очереди. А если поковыряешься,  у них на самом деле пик технологический прошёл уже. У них он был в девяностых годах – взлёт был. Сейчас они остановились, они не развиваются практически. Ну, не об этом речь. Конечно, мы не так растём, как могли расти. Но ты говоришь – Эстония. Ну, блин, Эстония изначально была европейской страной, понимаешь?

— Многолетний профицит бюджета – удивительно. Единственная страна на  постсоветском пространстве. А говорят о медлительных эстонцах, у которых уже много лет профицит бюджета за счёт грамотной экономической политики в стране.  Так что объясни мне, вот я хочу, учитывая это в характере и взгляде на жизнь, помоги вот всем нам разобраться. Отчего мы тридцатый год, не то что каким-то индийцам, австралийцам, бразильцам, при всем уважении к этим народам, но и самим себе не можем объяснить – кто мы? Мы – потомки гето даков, дальние потомки Римской империи, у нас язык молдавский или румынский? У нас однозначное мнение насчет советского прошлого? Куда мы идем, какие у нас стратегических планы? Хотя бы на ближайшие 10 лет. Скажи мне, это все от нищеты, это от глупости? Это от тупости?  Это от аморфности, или мы как нация просто разучились, или мы как нация просто не состоялись?

— Что значит, как нация не состоялись? Очень странная формулировка.

— Фундаментальные вопросы,  на которых базируется любой мало-мальский народ  или мало-мальская нация, которая является республикой Молдова. Это наш золотой генофонд, это наши золотые яйца, когда есть русскоязычные молдаване, румыны и гагаузы, и твои любимые цыгане и евреи, и болгары, и прочие. Почему мы не можем себе самим ответить на элементарные вопросы – кто мы, на каком языке разговариваем и чего мы хотим на ближайшие 20, я уже не говорю как китайцы о планах на 50 лет вперед. 

— Слушай, ну, наверное, это связано с тем, что нас, знаешь, как будто выкинули просто с борта корабля – просто в океан.

— Ты о 91 годе?

— Да, и вместо того, чтобы дать шлюпку, дали кучу разных досок. 

— У эстонцев была такая же ситуация, я тебя уверяю.

— Не совсем. Сколько они пробыли в совке, и какие там люди были крутые.

— С 40 года по 91 год.

— Ну, а мы – Бессарабия.

— С 40 года по 91 год и эстонцы, и мы, не были под контролем Москвы с 41 по 44 год. Та же самая ситуация, опять же, у Эстонии не было таких мегаразвитого промышленного сельскохозяйственного комплекса – точно.

— У них не было видения, у них было понимание. Люди другие, люди с Европы.

— Значит, это все упирается в ДНК?

— Ну, конечно.

— Значит, мы не способны?

— Почему не способны? Почему? Вопрос времени. Мы способны, но нам нужно больше времени. Может, нам на раскачку нужно было еще 20 лет.

— Потому что мы южане? А эстонцы северяне.

— И южане – тоже. Это и Испания, Италия. Хотя, назвать молдаван ленивым я бы не стал, потому что мы, действительно, трудолюбивый народ.

— Опять же, если сравнить  с Эстонией, то в Эстонии минимум, насколько я помню, последние 5-7 лет великолепный профицит госбюджета. Мы, как жили с 91 года на подачках, грантах,  займах, которые рано или поздно придется вернуть, и вернуть с  большими процентами, ничего в лучшую сторону не поменялось.

— Ну, смотри. Эту историю повторяем не только мы. Есть и другие – Армения есть, Грузия есть. В Советском Союзе ошметки Киргизии жуткие. Есть разные страны, в которых хуже ситуация. Есть мы, и почему мы ориентируемся на номер один? Давай ориентироваться на мидиану. Я думаю, что мы выше медианы находимся, но чудо не произошло у нас эстонское это. 

— Если б это было в твоей власти, Дмитрий, объявился народный референдум, в котором обязательно должна участвовать вся многочисленная молдавская диаспора от Австралии, до Северной Южной Америки, чтобы ответить на простой вопрос – язык, кто мы и куда мы идем? 

— Кто мы, куда мы идем – нет вариантов ответа.

— А твой вариант какой – куда мы идем? Однозначно в Евросоюз, в НАТО?

— Я про НАТО не знаю, про Евросоюз – да.

— Однозначно Евросоюз?

— Уже да. Мне кажется, мы уже сделали свой выбор.

— Вариант Австрии и Швейцарии ты даже не рассматриваешь, потому что мы это не способны?

— Не потянем и, боюсь, что мы не тянем нейтралитет.

— А Молдова как некая крупная региональная свободная экономическая зона? Тоже не потянем?

— Как буферная – возможно, как место, где соединяются торговые пути, она могла бы быть. Но опять же, я считаю, что это может произойти только после того, как мы станем частью Евросоюза, а не вместо этого. Перепрыгнуть эту ступеньку, мне  кажется, нам тяжело будет.

— Уверен, что ты ни разу об этом думал, но приходят и уходят очередные президенты,  премьеры, парламентские спикеры, партии  власти. А почему нам так фатально не везет на настоящего национального лидера, опять черта характера?

— Сложно сказать.

— Ну  почему, черт побери?

— Ну, ты как Лукашенко хочешь? Он же лидер.

— Я хочу Дэн Сяопина, я хочу Пиночета, который поднял колоссально. Это мы натасканные, одна из прелестей в данной ситуации, говорю без иронии, в кавычках, советской идеологией пропагандой, что расстрелял Пиночет Сальвадора Аленде, который отказался масоном высокого градуса, ну, и несколько сот коммунистов. Но зато экономика Чили так стартовала при нём, что мама не горюй. Дэн Сяопин, Пиночет.

— Может быть, это можно объяснить просто статистическими данными? У нас маленькая страна, маленький выбор. Там большие страны, большой выбор и поэтому там есть большая вероятность появления таких лидеров, вот и всё.

— А как маленькая, прости? Почему так везет на национальных лидеров маленьким странам, к примеру, как как Чехия, Словакия?

— Слушай, но когда ты говоришь про национального лидера, ты как бы гипотезу подтверждаешь, что успех страны – это успех лидера. Но вторая сторона медали – если Пиночета поставить в Молдову, у нас произойдет взрыв? Вообще не факт. Мне кажется, что те, кто наверху, это отражение нас внизу. Это срез нашего общества.

— Если бы тебе предложили, что Молдова – очередной румынский жудец или 51-й штат США, ты бы что выбрал?

— Ничего бы не выбрал, я бы выбрал Молдову – независимую молодую страну в  составе Евросоюза, например.

— Давай поговорим о людях твоего круга, мира предпринимателей, по которым также такой же колоссальный общественный резонанс, как по теме языка. Илан Шор. С  твоей точки зрения – предприниматель, классный предприниматель или перспективный молдавский политик?

— Знаешь, говорят, что мелкие умы обсуждают людей, средние умы обсуждают события, а великие умы обсуждают идеи.

— Да, и?

— Я к тому, что, может, мы не будем заниматься обсуждением людей?

— А  мы не можем, потому что, во-первых, они наши сограждане, наши соплеменники,  как ты любишь говорить – это триггерные болевые точки, резонансные точки современной молдавской политики и действительности. Просто у нас, у журналистов одна точка зрения с нашей колокольни. У таких, как Дмитрий Волошин, отношение, допустим, к тому же Шору или Плахотнюку, Платону может быть совершенно другое.  Может, откроешь глаза нам на некоторые вещи или черты характера этих джентльменов, которые мы не видим из за замыленности глаз или профессиональных шор, и не понимаем?

— Я с ним лично не знаком, поэтому ничего добавить не смогу из того, что мы знаем.

— Для тебя он более политик или просто банальный провинциальной мошенник? 

— Опять ты видишь, ставишь вот.

— Я журналист.

— Я не хочу делать такой выбор. Любая личность состоит из разных соусов. Да, у него, насколько он хороший предприниматель, насколько он чистоплотный человек,  насколько он красивый, насколько умный. Смешивать это все в одном неправильно. Что касается Шора, он преступник, с другой стороны.

— Он преступник?

— Ну, человек, да, первое. Второе, как хозяйственник он хороший?

— Я тебя спрашиваю.

— Судя по тому, что происходило, неплохое хозяйственник. Например, красавчик? Не красавчик, да. Вот и оставим на этом. Оратор? А как оратор – более-менее.  Лидерские качества – не знаю. По отдельности можно разобрать человека, а ты пытаешься все это перемешать и сказать, как он тебе. Я не могу сказать, как он. То есть, естественно, что управлять нашей страной не может человек, который своровал миллиард. Но, например, человек с такими качествами, как у Шора, может быть мэром например, имея бюджет государства не ворованный.  

— А  если бы это было в твоей власти, ты Вячеслава Платона назначил бы губернатором Национального банка Молдовы?

— Провокационные вопросы.

— Говорят, он неплохой финансист.

— Ну вот, опять же, ты видишь – финансист он неплохой. Но там тоже есть вопросы.

— А  Владимиру Плахотнюку просто не повезло, потому что попал под раздачу геополитических игроков, и хотел бы ты чтобы он вернулся?

— Чтобы посадить тюрьму – да.

— Однозначно? Почему так жестко? Он тебя чем-то обидел?

— Ну, для меня самая большая претензия к Плахотнюку, что он, имея абсолютно все рычаги в этой стране, завел ее в тупик. Хотя мог вывести куда угодно. Все зависело  от его желания.

— Ты был с ним лично знаком?

— Нет. 

— А кого из-за людей твоего круга, твоего мира, твоей сферы деятельности ты бы мог рекомендовать всем нам, простым гражданам этой страны, любопытно-любознательным, как потенциального национального лидера?

— Национального лидера? Нет, слишком сложный вопрос. Не готов ответить. Примерял ли я эту шапку Мономаха на своих знакомых и друзей? Не примерял.

— Не было повода или просто руки не доходили?

— Вообще странная просто история, мне кажется. Вот я общаюсь с человеком и думаю,  получился бы из него президент или нет. У меня так мозг не работает.

— Ты определился насчет своих симпатий, антипатий на 5 ноября?

— Да. 

— Можешь озвучить?

— Нет. Я бы хотел, чтобы про политику не говорили. Мы сегодня делаем необычную  передачу. Мы с тобой говорили сегодня, пытаемся говорить в политической передаче не про политику.

— Хорошо давай поговорим о квасе. 

— Резко ты переходишь. 

— Я  более классного класса, чем в твоей бане, в жизни не пил. Квас – это из той категории тоже – того же самого колдовского зелья 33 градуса? Как, что взорвало  твой мозг, что ты занялся этой темой?

— Меня взрывают темы, когда я вижу голубой океан. Знаешь, что такое  голубой океан? 

— Нет, я не знаю, простите.

— Голубой океан – это тот океан, где нет хищников и плавает рыба, много рыбы.

— Такого же невозможно.

—  И он голубой. Возможно. А есть кровавый океан – красный, где много хищников и все друг друга жрут, и рыбу жрут, друг друга, алые от крови. Это конкурентный рынок,  где пришло много рыб и они жрут. Есть голубые океаны, где ты приплываешь туда , ты видишь много корма, а хищников других нет. Ты там один. Я обожаю голубые океаны. Вот, например, с квасом. У нас нет живого кваса в стране, есть черная сладкая жижа, которую называет квасом

— Да, это проблема у нас в стране. Разливается в бутылки и пьется через полгода.

— А живого кваса, который стоит 2-3 недели, а потом он портится, и он настоящий, он вкусный, не приторный – с кислинкой, сделанный по правильной технологии, нет.  Это голубой океан. И ты видишь, а кто-то делает? Никто не делает. То же самое, как с банями. А есть бани? Нет бани, теперь будут бани. И многие вещи я так в жизни делал,  потому что я обожаю голубые океаны, но в них есть много проблем, и одна из основных – это когда ты приходишь на рынок и говоришь, теперь я буду вот этот продукт делать, все спрашивают, а что это? Люди не готовы. То есть, в красном тебе не надо объяснять, что ты продаешь: а, это хлеб? – все знают хлеб. Ну, просто хлебопекарен миллион, понимаешь. Тебе нужно биться за каждого клиента, то здесь ты приходишь и говоришь – я даю вам хлеб, а они вот спрашивают – что такое хлеб? Хлеб – это такая еда, её надо кушать ртом, она вкусная, питательная и бла-бла-бла и Вот для того, чтобы обучить рынок, да этому продукту новому, который не существовал, занимает очень много времени, сил. Есть вероятность, что после этого на готовый рынок придут вторые, третьи, четвертые на готовенькое, и тебя наклопошут.

— Когда ты называешь себя самого себя инвестором, что ты имеешь ввиду?

— Что я инвестирую в другие бизнесы, в других людей.

— В том числе, и в квас?

— Ну, квас это не прям совсем.

— Это состояние души?

— Да, квас это другое. А другие – бизнесы. Да вот, например история. Виорика  работает с украинскими партнерами, открыла ресторан в Mall, например, Sexy fish – есть ресторан такой на четвёртом  этаже.

— Это ресторан твоей супруги?

— Да, с украинцами.

— А ресторан, прости, это украинская, молдавская кухня?

— Нет, это восточная кухня и китайская, японская.

— Это четвертый этаж Mall?

— Да, суши, вок. В Яссах недавно открыла ресторан с ними тоже. Наша семья инвестирует. Мы построили солнечный парк, который мегаваттный, из панелей.

— И что, дает тоже доход?

— Конечно.

— Ни для кого не секрет, особенно в профессиональной журналистских кругах, что Point.md – твоя структура. Когда ты не хочешь обсуждать политику, ты через Point.md  стараешься влиять на политику, на политиков, или это некое утешение собственного тщеславия и значимости в кишиневских молдавских бизнес кругах? 

— Point md – проект, ему уже скоро будет 15 лет, это очень старый проект. Он задумывался изначально как портал типа Яндекса вот, где будет карта и каталог, но потихоньку и все остальные сервисы, но мы поняли, что это не пользуются успехом – они отмерли. Остался только новостной агрегатор.

— Так.

— Вот, и мы прошли очень длинный путь, и мы ловили хайп, потому что…

— Расшифруй слово хайп.

— Как же расшифровать слово хайп? Сейчас часто появляются такие английские словечки, которые сложно расшифровать коротко.

— Для тебя это обыденность, а для людей это новое.

— Кипиш, шум, разборки. Хайп – это когда люди, много людей чем-то возмущены.

— Я понял.

— Вот это хайп называется.

— Это для наших зрителей старшего поколения. 

— Вот этот хайп с Point периодически случался, что там очень много “ваты” сидит русской, что там продвигаются российские идеи, что вообще на мозг весь.

— Или как было с твоей публикацией пять дней назад.

— Да да. Вот. и сейчас. Мы в прошлом году объявили, что мы больше не размещаем политическую рекламу на Point. Невозможно какому-то политику прийти и купить баннер.

— В предверии 5 ноября?

— Совершенно верно. Я это могу официально сказать, что мы не принимаем рекламу политическую.

— Больших  денег стоит.

— Я знаю, но это было принято решение – мое, болезненное, но мы поняли, что это единственный правильный путь, чтобы люди верили в то, что мы там публикуем. 

— А что, ты принципиально не размещаешь, и не будешь больше размещать на Point, помимо политической рекламы в преддверии местных, президентских, парламентских выборов?

— Есть стандартные – призывы к насилию, расизму, фашизму.

— Да, стандартная история. Скажи мне, пожалуйста, в начале дискуссии я тебя спросил, кто ты. Одна из черт твоего мировоззрения, характера – ты патриот или ты космополит? Для тебя слово патриот еще что-то?

— Конечно. Патриот – это одна из причин, почему хочу выучить  язык. Это очень важно.

— Я не зря тебя спросил, потому что такой же человек, как ты, со своеобразным взглядом на жизнь, которого зовут Илон Маск. Многие знают, то есть, многие знают,  а многие не знают, что на самом деле он не американец – он коренной австралиец,  уже три десятилетия живет в Штатах, и живет более чем успешно. Он размыл принципы патриотизма и космополитизма. Можно быть великолепным патриотом своей страны в 10 000 километров от страны, а не проживать на территории той же  Австралии, и делать так, чтобы слава о твоей стране, ее талантливых людях гремела на планетарном уровне. Поэтому я хочу тебя спросить, есть многие вещи – это нормально – появляется и исчезают империи, царства, эмираты, княжества и прочее, прочее, и исчезает тема патриотизма. Она еще будет актуальна, или мы переходим в какую-то новую трансформацию, где все будут оцениваться другими критериями, другими качествами, другими интересами, другими горизонтами?

— Давай попробуем сейчас сформулировать вопрос максимально лаконично и коротко,  это слишком витиевато. Чем проще вопрос, тем проще на него ответить.

— Что тебя заставит покинуть Республику Молдова навсегда?

— Вот, красавчик!

— Кроме потенциального российского вторжения или высадки инопланетян или цунами со стороны Днестра.

— Наверное, если я сделаю какую-то жуткую хрень.

— А не забудь, мат нельзя использовать, я вижу по твоим глазам что что-то прорывается. 

— Хрень нормально?

— Хрень нормально.

— Я хотел сказать другое, да. Жуткую хрень, после которой стыдно смотреть в глаза людям. Наверное, я не смогу просто жить в этой стране, потому что та репутация, которую я строил 30 лет, собирал по крупицам, для меня это очень ценная и важная история. Если я потеряю, меня не будет ничего держать.

— Ты по натуре был или остаешься бунтарем?

— Конечно.

— Я для тебя нашел, мне давно не дает покоя, уже много лет это выражение – прости сейчас открою.

— Ты ник мой видел да в телеграмме? И мэйл?

— Значит, я хочу тебе прочитать,  потому что слова, всего две строчки. Я обожаю Евгения Евтушенко. “Я родину свою люблю,  но ненавижу государство”. Подпишешься под этими словами?

— Ну, очень жестко, но я не ассоциирую вообще эти вещи. Государство – государство , родина – родина, это не одно и то же. 

— То есть, у тебя две  точки зрения ? Ты разделяешь это все.

— Конечно.

— Народ спрашивает: когда закончится история с, я даже не знаю, как это правильно – памятник, стела , это что? – один бань, кажется, называется, да? Ты смеешься, значит, она для тебя болезненная история. Почему?

— Значит, расскажу.

— Вячеслав Жиглицкий тебя очень ждет.

— Он меня ждет? Может, я его жду?

— Так, вроде, он должен завершить? Вячеслав. Кто из вас прав? Он, вроде бы, ждет.

— 5 минут, рассказываю историю, очень классная. Захотелось сделать подарок своему любимому городу, любимой стране – сделать памятник. Решили сделать памятник одной бануце, как во многих странах есть памятники копейке, центу, франку и прочее. Значит, захотели. Начали спрашивать, что почем, как оказалось, пипец дорого из металла – дорогая история.

— Серьезно?

— По крайней мере, это когда было, 6-7 лет назад, нам показалось дорого. И мы сделали  железный диск, набили гипс, и краской. Дешмански сделали.

— Читаю вопросы про тебя, интересные поступают. Так.

— Поставили ее красиво, все открылись, сдернули, фанфары, салюты. Круто, молодцы. Прошел год, краска начала облупляться, монетка стала не такой красивой.

— Ты не проконтролировал качество краски?

— Не  делаются так памятники, понимаешь? Не делаются из гипса, покрытого краской.

— Я удивлен.

— Я тоже удивлен. Но тогда не было бюджета на это просто, хотелось сделать что-то красивое, а денег много не было, спонсоров найти не мог, поэтому сделал, как сделал. Спасибо на этом, как говорится. Но когда я увидел, что она разрушается, и там еще у нас вандалы любят и ногой по ней треснуть, чем-то ударить ее, она начала превращаться в такой борщ, мне стало стыдно, что я поставил такое здесь.

— Понимаю тебя.

— Поэтому я начал искать, и мы же c Жиглицким до этого поработали над Виорикиными ладошками, и у нас уже был опыт работы.

— Ложки для ресторана?

— Ладошки.

— Прости, мне показалось ложки для ресторана.

— Ладошки, бронзовые ладошки Виорики. Я уже имею опыт, прихожу – давай мы сделаем нормальную монетку. Сделаем настоящую монетку, не из бронзы – из дюраля, настоящую. Монету настоящую, ток огромную, из того же металла, ток без выкрутасов. Он говорит, не делается из алюминия, давай бронзовую сделаем. Бронза – это не то, ее красить надо, чтобы было похоже на настоящую. Он говорит, я не знаю. Я говорю – давай. Ну, давай, ладно, все хорошо. Забирай, делаем. Он забрал ее к себе, снял слепок, проходит неделя две, три, месяц. Я говорю, что там. Он говорит – слушай, жопа, не делает никто из дюраля в мире,  я начинаю искать, я начинаю разрабатывать технологию литья из дюралюминия, потому что такой технологии нет.

— Обалдеть, технология NASA.

— Прошел год, и только сейчас, на прошлой неделе, после того, что я уже вынул душу из него, выкрутил, обратно вставил, спрашиваю – где монетка? Меня все спрашивают, когда ты вернешь. Он говорит – все, я уже в минусах жутких, уже моё дело чести закончить её. Он мне показывает, присылает фотографии, я могу сейчас показать, где работа из кусков дюралюминия.

— Да, я видел.

— Я присылал?

— Да.

— Они не отливают целиком, они делают маленькие кусочки, а потом сшивают их, приваривают, чистят – там пипец, какая работа, и я думаю, что до конца лета мы её поставим.

— До конца текущего лета?

— Да, он почти готов.

— Где этот шедевр будет стоять?

— Там же.

— Прости, учитывая твои амбиции, твой характер, твою натуру, мне кажется, это супер перспективный, интересный, аппетитный, вкусный проект для любого уважающего себя кишиневского банка. Почему не взял никого в долю из серьезных банков? Они могли профинансировать.

— В долю чего? Это ж не бизнес, чтобы брать в долю.

— Так нет, прости, это покупка металла стоит денег, работа мастеров стоит денег, твои идеи, время, мысли и прочие стоят денег. Хотя бы разделили по-братски, 50 на 50. Банк доволен и ты не тратил бы такие суммы.

— Ну, тогда так не получилось.

— Слушай, ты произнес слово “вандалы”, и мне тоже как-то торкнуло. Ты сколько раз в неделю вообще катаешься на троллейбусах или автобусах, или принципиально этого не делаешь?

— Я хожу пешком.

— Я очень много тоже хожу пешком каждый день, от 5 до 10 километров. Я сознательно катаюсь на троллейбусах и автобусах – объясню тебе, почему. Для меня это мое хождение в народ, это помогает видеть народ изнутри, потому что это мини вселенная. Любой троллейбус или автобус, особенно в час пик – это мини вселенная.  Люди так любят обсуждать жизнь своего начальника, или с кем он спит, свою жизнь,  своих детей, родственников по телефону, что у меня просто мозги от этого взрываются. Это очень помогает понять, чем живет и чем дышит народ. И последние два года я видел очень интересную тенденцию, она меня пугает. Она меня беспокоит,  как человека, который не собирается переехать на ПМЖ в Рим, в Мадрид или в Лиссабон. Я вижу очень много страноватых лиц, которых я бы назвал люмпенами. Это очень опасная публика, они привели Гитлера к власти в 33, и вижу очень много мертвых глаз у молодежи, которым, по моим оценкам, от 18-20 лет. Они кроме смартфона ничего вокруг не видят. Тебя это в личном, профессиональном, в мужском и в перспективном плане не заводит, не пугает?

— Ты опять много вопросов задал, давай.

— Что делать с этим?

— Со смартфонами, с молодежью?

— И категория людей, которые рано или поздно могут превратиться, то ли в пятую колонну черт знает для кого, то ли во взрывоопасную массу под названием толпа. А  толпа всегда опасная, и очень сложно ее остановить. Вот, в Кишиневе таких сейчас очень много. Я уверен, что, раз ты много бродишь пешком своими пятками босыми, ты это видишь, как и все мы.

— Я, когда хожу босиком, я обычно слушаю музыку и танцую.

— В наушнике?

— Да. 

— А, ты еще и танцуешь? Ты идешь по городу и танцуешь?

— Наверное, выглядит со стороны очень странно. Я в троллейбусах не езжу и люмпенов я не встречаю. Наверное, видишь, мы все-таки в разных баблах. Ты сознательно ныряешь  в другой бабл. Ты понимаешь, что такое бабл? Все мы живем в баблах. Есть русскоязычный бабл, есть бабл предпринимателей.

— Некий клуб интересов.

— Это срезы общества точнее, понимаешь? То есть, в одном бабле может существовать какой-то герой, а в другом бабле про него не знает вообще никто,  хотя эти баблы живут в одном городе.

— Безусловно, может быть даже в одном квартале городском.

— Да, и существует среди журналистов звезды, про которых, там, режиссеры не знают вообще. Как же, это же Парфёнов, вы не знаете? То же самое, что круто, что ты между баблами перемещаешься. Я перемещаюсь между баблами, но не в бабл с людьми,  которые готовы под любой свист встать в колонну и пойти на штурм Бастилии. Да вот, у меня нет такой картинки мира. Я не вижу. Возможно, он существует, но я не наблюдаю. По поводу залипающей молодежи, я абсолютно к этому нормально отношусь. Я понимаю, что это технологии, и что ты ни делай, через 20 лет все будут ходить вот так, или в голове будет стоять чип. Я даже не пытаюсь с этим бороться, сопротивляться – это естественный ход истории. Это не хорошо и не плохо. Это так.

— Прости, ты будешь готов в собственный мозг имплементировать чип лет через 20-30?

— Вот у меня здесь чип стоит сейчас, в руке.

— Серьёзно?

— Ну, потрогай пальцем.

— Обалдеть, так ты биоробот или андроид. А чип чего или для чего?

— Открывать двери.

— Дома?

— Да.

А где ты сделал эту операцию, явно не в Кишиневе? 

— В Кишиневе, попросил друга, и он мне шприцом вколол.

—  Просто так, бесплатно? С медицинским образованием?

— Медбрат, по-моему.

— Вот то, что я сейчас пощупал, это из категории нанотехнологий уже или нет?

— Это стеклянная капсула, в которой запаян чип. Ну как ключи, знаешь, браслеты.

— Я слышал об этом, читал об этом, я видел это в массе репортажей, документалистики и прочее. Но первый раз я это пощупал. Ты из той категория людей, которые готовы вот так поэкспериментировать над собственном мозгам и  телом?

— Конечно.

— Тебя ничего не смущает?

— Нет.

— Тебе вопрос. А кстати, одного из знатоков, ценителей твоей бани, по объективным причинам не могу назвать его фамилию, но он обожает твои бани. Наши правители прекрасно говорят на молдавском/румынском, и при этом тащат нас всех на дно. В чём национальная идея Волошина? Ну, мы договорились – политику оставляем, ты  дал понять. Но у таких как ты должна быть национальная идея. Не поверю, если ты об этом лунными ночами, сидя в бане не думаешь.

— Национальная идея.

— Ну, слушай, вот у Бисмарка объединителя Германии, о которого Вильгельм… Так, нам пишут, что пропал эфир. Друзья мои, почему пропал эфир? Режиссер? О которого Вильгельм, император вытер ноги, объединитель Германии, он придумал очень классную формулу, простую как 3 копейки. Чем богаче каждый бюргер, тем богаче Германия. Ты что скажешь о гражданах этой нации?

— Эти правила работают в любой стране. Конечно, чем богаче каждый из нас будет, тем богаче страна. Сейчас, я считаю, что какая проблема есть в нашей стране. Я считаю, что, к большому сожалению, наше государство не занимается пропагандой.  Не пропагандой красного, белого, синего, зеленого, Европы, Востока, Запада, Москвы, Брюсселя, а пропагандой белой, как я ее называю. Пропагандой того, что ты – молдаван, и ты должен гордиться тем, что ты молдаван, ты живешь в Молдове. Ты должен гордиться, что ты живешь в этой стране. Как делают все великие державы, начиная с Америки, и Россия, Франция, и Швеция… В каждой стране есть программы.

— Это тоже вопрос последних 30 лет – почему этого не делаем? Скудность мозгов?

— Это не так дорого. То есть, я, например, готов предоставить свою площадку, все свои площадки для того, чтобы там пять процентов времени вещалось, что круто жить в Молдове и почему круто быть молдаванином. Потому что у нас есть охеренные перспективы, и рано или поздно, если долбят 10 лет это людям, они в это поверят.  Они начнут возвращаться,  начнут строить ту самую страну, про которую они долбят, понимаешь? Но это не делается, и это должно быть независимо, кто президент, кто пришел, кто ушел. Это должно быть прописано в Конституции, должен выделяться на это постоянно бюджет, и все СМИ должны размещать рекламу.

— Очень интересная идея. А как бы ты сформулировал эту строчку в Конституции Республики Молдова? Вот черным по белому, что должно быть написано?

— Что ежегодно должен выделяться бюджет на продвижение этих там 5 ценностей, и  они должны быть определены. И что все СМИ обязаны выделять какой-то процент своего эфира.

— Перечисли пять ценностей, потому что это может быть то, что мы…

— 5-3. Хорошо 3. Язык, молдаванин, клёво быть молдаванином, клёво жить в Республике Молдова? Что Молдова имеет офигенные перспективы.

— Ты понимаешь, что многие из тех, кто нас сегодня смотрит, слышит, что ты опять внес хаос и в правое, и левое полушарие? Ты призываешь пропагандировать, что круто быть молдаванином, классно быть молдаванином, круто и классно жить на территории Республики Молдова, и в то же время я, Дмитрий Волошин буду изучать румынский, не молдавский язык.

— А это причем здесь?

— Ну, несопоставимо, понимаешь? 

— Почему? То есть, тебя смущает, что молдаван говорит на румынском языке? Почему в Швейцарии говорят на французском языке? Почему это тебя шокирует, если в других странах это ок? Почему ты считаешь, что в Молдове это не нормально?

— Потому что ты сам всем нам, и самому себе час назад ответил на вопрос, что Молдова появилась перед Валахией, пардон, перед Румынией. Молдова гремела еще во времена Александра Доброго, это ни много ни мало – первая половина 15 века, а я о Штефане вообще молчу, который дубасил всех, кого только мог, до кого мог дотянуться.

— Мне тема  молдавского, румынского неинтересна. Я тебе еще раз говорю – я человек практичный. Ты спрашиваешь сейчас не про язык, а про историческое положение Молдовы по отношению к Румынии. Я это не готов с тобой обсуждать. Я готов обсуждать язык, на котором мы говорим. Вот почему появился limba de stat. Наверное, чтобы обходить плавно эту тему.

— Вечно всё обходить, понимаешь, мы не можем, не отвечать самим себя на вопрос, на каком языке мы говорим.

— Ты спрашиваешь, я говорю – я выбираю румынский.

— Ты выбираешь  румынский? Это достойный ответ. Это твой ответ. Это твой выбор. Вопрос – многие наслышаны о твоём или полностью сумасшедшим, или частично сумасшедшим клубе под названием Injoy. Что есть это,  с чем это кушается?

— Injoy – это мужской глуп.

— Клуб? Глуб? Первая буква Г – Геннадий?

— Глуп, от слова глупый. 

— От слова глупый. Так.

— В меру развитых мужчин, которые собираются раз в неделю по четвергам для того, чтобы обогатить друг друга новыми знаниями и навыками. 

— А вы принципиально не рассматриваете женскую половину, или это не предусмотрено?

— Это мужской глуп.

— По уставу?

— Мы там голенькие бегаем.

— Что, серьезно?

— Так это банный клуб.

— Так, вот, народ уже спрашивает, наслышавшись об этом клубе. Как стать его членом,  стоимость членского взноса, ежемесячные, ежеквартальные бонусы.

— Да, собственно, никак. Наверное, я приглашаю в клуб людей, которых я встречаю в жизни. Вот встретил человека в жизни, он мне показался интересным – я его приглашаю, он приходит ко мне.

— Какой день сбора?

— Четверг. По четвергам я всегда недоступен – никогда, ни для кого. 

— С утра до позднего вечера вообще? Injoy от слова четверг?

— Injoy от слов Enjoy, Joi – наслаждение в четверг.

— Наслаждение в четверг, да, я тебя понимаю.

— И первая буква там I, потому что у нас многонациональная тусовка.

— Я видел.

— У нас часть говорит на русском, часть на румынском. Мы не делаем никаких разграничений по языкам. У нас даже есть разные люди с разными взглядами, есть правосточные , прозападные.

— Не деретесь?

— Нет. Совершенно разный социальный достаток. У нас есть люди,  которые выживают практически, не выживают, но есть люди которые большими бизнесами владеют.

— Прости, психологические нюансы – когда встречаются люди, у которых с деньгами всё ок, и которые живут на зарплату, как, если все люди-человеки, есть некий социальный или психологический дисбаланс, как у вас вашей тусовке это решается? Мне просто это очень любопытно. Вот – ты, который может себе позволить очень много, и человек, который живет на определенную зарплату, зависит от своего босса. Вы встречаетесь в банных халатах. Ты это уже делал, забрался на вершину какой-то горы непростой.  А у человека элементарно нет денег, но он очень хочет. Что вы делаете?

— Например, мы недавно поднимались на Олимп.

— Тот самый Олимп в Греции?

— Да, в банных халатах мы пошли на Олимп с друзьями.

— Тебя опять осенило, или это была коллективная идея?

— Мы собрались вместе, решили, что нужно что-то сделать безумное, начали обсуждать, а куда бы нам пойти, и у одного из наших соплеменников всплыл старый гештальт. Вот, я как-то пытался подняться на Олимп, но не смог, было очень много снега, и я очень хочу, для меня это гештальт незакрытый в жизни, я хочу. Им удалось зажечь нас всех, у нас появилась цель спуститься с Олимпа. Плюс там взять камень,  который мы положили в печь – вот, с вершины Олимпа сейчас лежит у нас в печи.

— Кстати это читал, что написал один знающий человек, что вообще это – контрабас,  это контрабанда.

— Камни?

— Потому что даже стоят таблички в Греции, что нельзя ничего выносить. Вот ты сейчас…

— Вырежьте.

— Попробуем вырезать, заглушить,  ничего не показывать. Контрабасом занимаетесь, милейший сударь. 

— Получается тогда, контрабасист получается. И поэтому пошли именно в то приключение, которое могут себе позволить все члены клуба, то есть, мы не едем, например, на Мальдивы, потому что это дорого для многих. А если мы решим это сделать, мы поможем тому, кому не хватает. То есть, без проблем, за радость общения с этим человеком мы поможем, за радость общения с нами.

— Чего тебе в жизни не хватает?

— Хороший вопрос, чего не хватает. Слишком долго задумался, наверное, значит, по большому счету, наверное, все ок. Ну, как и всем людям, мне не хватает здоровья,  мне не хватает свободы. Мне не хватает времени с близкими, времени нигде не хватает, ни в чем.

— Да, кроме четверга.

— Четверг хочется, чтобы был длинным. Не хватает мамки, потому что она живет далеко.

— Мама не в Кишиневе?

— Нет, в Оренбурге. Они же уехали, родители. Я остался здесь жить один.

— Ты один в семье или есть братья, сестры?

— Есть брат, сестра.

— И они там же все?

— Брат в Москве, сестра в Оренбурге.

— Как вас разбросала жизнь.

— Расколбасила, да.

— Я сколько лет за тобой наблюдаю, у меня сложилось ощущение, особенно после нашей минувшей дискуссии, когда мы уже познакомились, что ты до сих пор отчаянно стараешься найти себя под этим Солнцем, под этой Луной. Что ты ищешь какие-то новые горизонты и стараешься, наверное, самому себе доказать, что эта жизнь тебе интересна по максимуму. Ты не хочешь останавливаться на достигнутом, и что впереди еще очень много интересных, предельно аппетитных и вкусных страниц твоей книги жизни. Это так?

— Да,  очень близко к тому, это же я не так анализирую, я не робот, который – так, для того,  чтобы была жизнь интересной, нужно 18 проектов, нужно ими по очереди заниматься. Я просто делаю то, что мне интересно. У меня просто очень большой размер интересов. Да, я считаю, что одно из главных моих качеств – это любопытство. Мне интересно все. Я захожу когда в новое пространство, я лезу как ребенок – посмотрел, что тут у вас, здесь, что вы тут делаете, а как – давайте, так давайте.

— Народ не раздражает?

— Вроде, нет, никто не жаловался. Сегодня смотрел там, мы сейчас запускаем спа комплекс один, я пошел…

— Там же, в Волошинских банях?

— Да, японский. Так я пошел выбирать в “Арт гранит” камень. Я там перезнакомился со всеми этими менеджерами. Пошли пить кофе в MGM, которые торгует бытовой техникой, кухонной техникой. Познакомились там с девочкой, которая делает бар. Пошли, показали прожекторы, какие есть, камни. Короче, перевернул все вверх тормашками. Вот это, мне кажется, очень важно человеку – сохранить детскую непосредственность, детское любопытство. Это помогает ему быть увлеченным всю жизнь, не скучать. Понимаешь? И, соответственно, быть всегда во множестве потоков. 

— До конца своих дней любой нормальный, уважающий себя человек должен оставаться ребенком в душе?

— Обязательно, это очень важно. Очень важно.

— Мы когда с тобой пили квас и закусывали  сушками, ты мне задал один вопрос. Ты задал 2 вопроса. Критерии моего отбора гостей в студию. Я тебе сказал – или резонансные события, или фигура, или по уровню IQ. И второй вопрос, который ты задал, сколько продлится наше интервью. Когда я сказал, что скорее всего мы замахнемся на полтора часа, ты сделал удивленный вид, спросил самого себя и спросил нас обоих, о чем мы будем говорить. Вот, уже мы в эфире час сорок.

— Да ладно?!

— Да, ты произнес три матерных слова,  это простительно для Дмитрий Волошина.  Дорогие зрители, извините, но это было, это было абсолютно искренне в этой студии, за этим столом. Я уверен, что мы с тобой еще увидимся за этим столом, потому что есть пара идей – мы с тобой обсуждали, но пусть они останутся секретом во благо наших телезрителей и читателей. Я всегда прошу своих гостей, независимо от пола, возраста, социального ценза, банковского счета и религиозных убеждений помочь нашим людям, считая, что это некий бальзам живительный, животворящий – помочь людям найти уверенность и надежду в завтрашнем дне. И, как я говорил, побольше солнца, света в наших душах и на нашем жизненном пути. Вот, помимо наших голых пяток, чтобы ты посоветовал людям, которые отчаялись, которые живут от получки до получки, у которых пропала уверенность в завтрашнем дне в силу объективных,  субъективных факторов. Верни им, пожалуйста, интерес к жизни так, как как ты можешь,  как ты это делаешь в своем клубе Injoy каждый четверг. И как ты делаешь со своим коллективом, партнерами, со своей семьей, с близкими и любимыми людьми. Для меня это очень важно. И, уверен, для каждого важно.

— Я понимаю. Мне кажется, чтобы в жизни что-то поменялось у человека, он должен перестать делать то, что делает каждый день. Делать то, что ты делаешь как обычно, ни к чему не приведет. Поэтому я предлагаю людям, которых все достало, которые не видят просвета, которые не понимает, куда дальше двигаться, попробовать изменить свой еженедельный распорядок и, например, сделать полдня в неделю, когда они кардинально занимаются чем-то совершенно другим, нестандартным, или  принадлежат себе самому лично. Вот, например, в среду с трех до 12 меня дома нет –  ни для кого нет. И ты уделяешь время самому себе для рефлексии, для осознанности,  для понимания, кто ты, что ты, чего ты хочешь в этой жизни. Чтобы собраться,  потому что мы – белки, как угорелые несемся по жизни. Вот эти четверги мне помогли, очень много инсайтов дали в жизни. И бег, кстати, тоже. Когда ты бегаешь,  ты очень много наедине с собой отдыхаешь, поэтому рекомендую тем, кто не видит просвета, либо предоставить себе больше времени с собой, либо прям фиксировать,  выделять полдня. Ты общаешься сам с собой и ничем больше не занимаешься, либо ты занимаешься таким видом деятельности, где ты остаешься один с собой, без смартфона. Тогда ты лучше поймешь, где ты находишься, как ты сюда попал и как тебе отсюда выйти. Вот такой совет, и никогда не думайте, что наши проблемы – от чиновников наверху.

— За сколько ты переплыл Гибралтарский пролив?

— 4,5 часа.

— Там сколько километров?

— 17. 

— Брасс, кроль? Что начал? Или на спине?

— Кроль.

— И вот, когда ты столько в воде на такой длинной дистанции, что ты думаешь? О чём ты думал, мне просто интересно. 

— Как раз этот заплыв интересен тем, что я придумал SONR тогда, подводную рацию,  чтобы тренер мог разговаривать с пловцом, пока он плывет. Очень не хватало голоса в голове, чтобы со мной люди, которые там, на лодке в 100 метрах. 

— А ты не имеешь права подплывать?

— Нет, сразу снимают с дистанции. Чтобы они мне говорили когда кушать, когда пить, что все нормально, впереди шторм или корабль – ребята, остановитесь. В тот момент я придумал этот SONR. Но 90 процентов времени, когда у тебя тяжелые испытания,  ты думаешь, как проплыть еще 100 метров, как не отстать от товарищей, как выжить. На самом деле очень примитивные мысли. Ты не думаешь о чем-то высоком. Самое высокое начинание у меня было, когда я финишировал в Оймяконе. Тогда ты думаешь, уже когда ты теряешь связь с реальностью, тогда тебя уносит – исчезает все вокруг. Но это бывает очень редко, лучше туда не залазить, в эти области.

— Я тебе очень признателен за откровение, потому что не знаю, как для тебя, но для меня час и 43 минуты пролетели просто незаметно.

— Согласен.

— Я думаю, что в ближайшие месяцы у нас будут еще повод пообщаться, потому что я думаю, что события нас ожидают предельно интересные – всех нас, независимо от того, кто где живет в этой стране, чем занимается и о чем думает. И поэтому заранее тебя хочу попросить в следующий раз не отказывать и продолжить знакомство с Дмитрием Волошиным по другим жизненным реалиям, поводам и событиям. У меня будет необычная концовка, потому что я хочу это сделать, раз ты любишь такие crazy идеи.

— Обожаю.

— Давай мы, опять же, нестандартный подход  к жизни еще раз покажем, я надеюсь, что мы никого этим не обидим, если покажем всем нашим зрителям наши голые пятки.

— Тем, кто не видел их раньше?

— Да, голая пятка Дмитрия Волошина и Артура Ефремова. Да, вот такая. Да, мы мыли ноги неделю назад.

— Знаешь, какие у меня были проблемы с этими ногами? Я приходил и ложился спать, я их не мыл.

— Как тебя жена не выгнала?

— Так вот, она 3 года пыталась меня выгнать, а потом просто меняет простынь каждый день.

— Я хочу от имени 21 канала и нашей студии “Главное” сделать официальное приглашение, благо событие предельно резонансное, российскому послу в Республике Молдова господину Васнецову быть нашим гостем в один из ближайших вторников, и украинскому послу в Кишиневе быть нашим гостем в один из ближайших вторников. Потому что я предвкушаю предельный резонансный, любопытный, предельно интересный диалог и ответы на массу вопросов, которые  всех интересуют. Мы постараемся добиться, чтобы господа послы нас услышали и прислушались, и потихонечку начнем знакомиться с кандидатами на пост мэра Кишинева. Потому что это интересно всем, и от этого зависит то, каким будет наш город в ближайшие четыре года. Мы над этим работаем. Сегодня в студии у нас был Дмитрий Волошин, у которого много статусов и регалий, психологических и жизненных. И серийный предприниматель, и режиссер, изобретатель, инвестор, спортсмен и мастер дальних заплывов, марафонец, человек который не стесняется иметь собственное Я и высказывать его всем вслух, понимая, что за каскад, за лавина, за цунами его могут накрыть. Этим он и ценен, и пусть каждый из нас будет таким – не боится говорить о том, что он думает. Иначе грош цена нашей жизни. Надеюсь, что в следующий вторник у нас будет не менее интересный собеседник.  Дмитрий, спасибо тебе большое за сегодняшний диалог. Мы с Дмитрием желаем вам душевного, позитивного, уютного вечера. С вами был Дмитрий Волошин, многосторонний Дмитрий Волошин и журналист Артур  Ефремов. Мы были в прямом эфире 21, говорили о главном на “Главном”. Душевного, позитивного, уютного вечера еще раз, и до встречи в следующий вторник. Всего доброго!